Книга Аквалон - Илья Новак

Впрочем, больше никто не касался его тела, и никаких других признаков жизни Гана не заметил. Течение стало еще сильнее. Пологие земляные берега уступили место склонам узкого ущелья: здесь гора была наполовину расколота, словно полено ударом топора. Пух проносился вдоль каменных стен с едва слышным шелестом; плыть стало тяжелее, голову то и дело захлестывали волны и взлетающие пуховые облачка. Впереди все бурлило – под отвесной стеной, замыкающей ущелье, эфирные перекаты наползали один на другой, образуя что-то вроде пологого холма из пены, клубились и втягивались в провал под горой. Над всем этим висела пелена тумана.

Когда до конца речки оставалось не больше двух десятков локтей, Тулага нырнул, сделал несколько мощных гребков и взлетел. Тело поднялось над пуховой пеной до поясницы, он выбросил над головой руки и, прежде чем поток утянул его в глубину, вцепился в каменный выступ. Правая рука нащупала щель, левая соскользнула, но тут же ухватилась за небольшой бугорок, присыпанный землей, из которой росла чахлая трава. Поток бил в спину; грудь и живот Ганы прижало к скале. Ноги оставались в облаках – словно мягкая, но сильная рука сдавила их и тянула вниз. Эфирная пыль оседала на волосах.

Он ненадолго повис, отдыхая, затем подтянулся, нащупал другую щель, выгнувшись, поставил босую ступню на выступ, за который держался перед этим, и медленно пополз. Облачная речка тихо клокотала под ним.

* * *

Гана полз долго. Иногда останавливался передохнуть, иногда пользовался веревкой – обвязав конец вокруг поясницы, швырял ее вверх, цепляясь крюками за редкие деревца, что росли на выступах. Трижды он чуть не упал, а один раз пришлось повиснуть на узкой полке, зацепившись за нее кончиками пальцев одной руки, раскачаться и в тот миг, когда пальцы соскользнули, перебросить свое тело на крону растущего в стороне дерева. Растение сломалось, но Тулага успел обхватить нижнюю часть прогнувшегося под его весом ствола. Чахлая крона, словно большой клубок спутанной лозы, улетела вниз, кружась и ударяясь о склон, канула в облачном потоке. Тот был уже далеко под ногами – едва различимая бледно-серая полоска среди тьмы.

Вскоре Гана достиг вершины горы. Будто продолжая скалу, дальше тянулась кладка из коралловых глыб. Гельштатские ножи не могли, конечно, пробить камень, но Тулага легко вонзил их в щель между блоками. Тонкие лезвия вошли почти до рукоятей, к которым он привязал веревку, так, чтобы она провисла. Тулага сел на нее, как на качели, свесив ноги и прижавшись спиной к камню, долго отдыхал, после чего полез дальше.

Никто никогда не пытался пробраться в королевский дворец таким путем, это считалось попросту невозможным, поэтому с юга, там, где стена как бы продолжала отвесный склон над потоком, дворец не охранялся. По кладке ползти стало легче, и теперь Тулага поднимался значительно быстрее. Он достиг карниза, идущего вдоль края наклонной крыши, бесшумно взбежал по плитам из обожженной глины и лег плашмя, выставив голову за гребень, разглядывая второй скат и обширный двор за ним. Там горели факелы и несколько ярких ламп на высоких треногах. Среди построек виднелись фигуры стражников – не слишком многочисленных, но достаточных для того, чтобы никто не мог прошмыгнуть по двору незамеченным.

Тулага привстал, глядя по сторонам, и наконец сообразил, в окне какого именно здания он видел трепещущий на ветру красный платок. Западная башня возвышалась над всем дворцом. Ее можно было достичь, не спускаясь к земле, и Гана, пройдя по гребню, перепрыгнул на вершину стены, оттуда перебрался на крышу трехэтажного дома и в конце концов достиг башни. Он задрал голову: далеко вверху светилось одинокое окно. Все остальные были темны.

А что, если принц сейчас там? Мысль эта возникла внезапно. Ведь теперь Гельта в полной его власти и не посмеет возразить – так зачем ждать до свадьбы? Внезапный приступ ревности бросил его в жар. Гана выхватил ножи, вонзил один в щель между блоками и быстро пополз.

* * *

Окно приближалось, он уже различал, что платок привязан к короткой железной трубе, наискось торчащей из стены. Ровный тусклый свет лился из квадратного проема, ни одна тень ни разу не мелькнула в нем, когда Гана смотрел вверх. Если Экуни Рон там, то, конечно, им ни к чему расхаживать по комнате принцессы, они лежат в постели… и Тулага полз, не останавливаясь. Он устал, пальцы онемели, дрожали ноги. Котомка все сильнее давила на плечо, и в конце концов он пожалел, что не оставил ее на крыше внизу. Дул ровный ветер, за спиной медленно разворачивалась панорама ночного острова с редкими огнями и окутанный тьмой облачный океан вокруг. Над головой мерцали белесые нити Мэша, далеко в стороне висел в черной небесной глубине Зев Канструкты.

По дороге он множество раз проползал мимо неосвещенных окон с распахнутыми ставнями, но даже не пытался заглянуть внутрь. Вскоре труба с платком оказалась прямо над ним. Тулага ухватился за нее, спрятав один нож и крепко сжав рукоять второго, раскачался и перемахнул на подоконник. На несколько мгновений он застыл в оконном проеме, разглядывая богато обставленную комнату, широкую кровать под стеной и Гельту Алие, озаренную светом стоящей на столике лампы.

* * *

Она была одна. Одетая в короткую ночную рубашку и халат из тонкой блестящей ткани, Гельта вытянулась среди атласных подушек. Халат распахнулся; одну ногу принцесса вытянула, другую согнула в колене. Когда Гана появился в окне, она открыла глаза и медленно повернула голову. Казалось, принцесса не удивлена появлением гостя. Тулага спрыгнул на пол и быстро подошел к кровати, а Гельта села, сонно глядя на него.

– Что с твоим глазом? – спросила она. – Почему он красный?..

– Рон был здесь? – перебил Тулага.

– Экуни… да, он заходил днем.

– А ночью? Он был здесь? Ушел от тебя недавно?!

Еще несколько мгновений Гельта удивленно смотрел на него, потом чуть улыбнулась и встала с кровати.

– Нет. Он… он не такой. Он ждет свадьбы. А ты…

Тулага не дал ей договорить. Скинув с плеча котомку и бросив нож на ковер, он шагнул к ней, вытянув вперед руки, схватил ее за плечи, стянул с них халат и опрокинул Гельту спиной назад. Она попыталась что-то сказать, но не успела – наклонившись, Гана просунул ладонь под ее затылок, вторую положил на грудь и поцеловал. Немного испуганная всем этим, принцесса слабо попыталась оттолкнуть его, но после замерла. Спустя какое-то время Тулага выпрямился, стоя над ней на коленях, заставил Гельту сесть, через голову снял с нее ночную рубашку и отбросил в сторону. Затем встал. Его рубаха полетела следом. Гана сорвал с себя плавательный пояс и чуть не с мясом выдрал узкую пряжку, пытаясь расстегнуть купленный в лавке Вэя ремень. Гельта, упираясь в постель локтями, отползла немного назад и вытянулась во весь рост, подложив руку под голову и наблюдая за ним. Она едва сдержалась, чтобы не улыбнуться опять, наблюдая за ночным гостем. В мужчине, который с пылающим от страсти лицом, пожирая тебя горящими глазами, прыгая на одной ноге и чуть не падая, путается в штанине, лихорадочно пытаясь стянуть ее, есть что-то очень забавное – но принцесса чувствовала, что сейчас смеяться не следует.