Книга Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин

Боже всемогущий. Зачем я вообще завела этот разговор?

— Знаешь, как Фрейд определял депрессию? (Ответ ей, конечно, не требовался.) Застывший гнев. По-моему, прямо в точку. А зависть и гнев — две стороны одной медали. Вот почему многие женщины слетают с катушек. Нам с детства вдалбливают, что это чувства плохие. Неправильные. Мы отгораживаемся от своих эмоций и перестаем понимать, что нам нравится, чего мы хотим, чего боимся, что нас возмущает. Мы корчим из себя супергероев. Ты ведь знаешь, что говорила на эту тему Карен Хорни?[9]

Нет. Да. Затрудняюсь ответить.

— Кто? — ухитрилась я вставить слово, пока Кэти набирала в грудь новую порцию воздуха.

Не обратив внимания на мой вопрос, она продолжала:

— Она сказала, что в нашей культуре превозносятся рациональные поведение и мышление, а все, что иррационально или выглядит иррациональным, рассматривается как недостойное. Гнев и зависть считаются чувствами низшего порядка. По сути, нас принуждают полностью от них отказаться. Нам не разрешают их испытывать. Но ведь именно это совершенно нерационально! Потому что эти чувства свойственны человеку. Это абсолютно по-человечески — иметь желания, нужды, потребности, злиться, завидовать и все такое. Но мы вынуждены делать вид, будто все это нас не касается. И в результате именно эти подавленные эмоции и становятся движущей силой нашей жизни.

— Хорошо, хорошо, согласна, — прошептала я, надеясь, что она вслед за мной хотя бы чуточку понизит голос. О чем бы ни вещала Кэти — о мастурбации, сексуальных фантазиях или биологических часах, она неизменно врубала громкость на всю катушку, и мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Что, что? — прокричала она. — Почему ты шепчешь? Боишься, что кто-то услышит? Волнуешься, что подумают посетители этого паба, которых даже не знаешь, мать твою? Волнуешься, да? Точно, так и есть. В этом твоя проблема. Ты вечно беспокоишься о том, что подумают люди. Постоянно пытаешься всем угодить. Ты у нас пай-девочка, которая хочет со всеми дружить, сохранять мир любой ценой, делать людям приятное, заслуживать похвалу. Да что же за страх в тебе сидит, что за робость не дает тебе быть тем, кто ты есть? Если не перестанешь постоянно заботиться о мнении окружающих, попрощайся с надеждой когда-нибудь обрести счастье, потому что ты не сможешь просто быть самой собой.

— Хватит уже, — взмолилась я. — И вовсе я не такая. Я ненавижу подлиз и прилипал, которые ищут всеобщего одобрения.

Кэти долила нам вина. Внезапно ее тон резко изменился.

— Господи, Лорна… Да это просто фантастика! Раньше, когда мы заговаривали о подобных вещах, ты тут же сбегала в туалет, уходила домой, говорила: «Ой, ладно» или меняла тему. Это плоды психотерапии! Она работает! Потрясающе, правда?

Я уронила голову на стол.

— Ничего потрясающего. Я с ума схожу. У меня скоро башка взорвется. Я не тот человек, которым себя считала. Я вообще не понимаю, кто я. Я не знаю, что я чувствую. Я совершенно запуталась.

Когда пришли Рэчел и Эмили, я, подогретая двумя бокалами вина, решила, что неплохо бы позвонить Луизе и попросить прощения за свое поведение много лет назад.

Странное дело. Вообще-то я постоянно извиняюсь. Я прошу прощения, когда расплачиваюсь карточкой, а не наличными; когда официант подает мне не то, что я заказала, и приходится просить его отнести блюдо назад; когда в магазине мне приносят десять пар джинсов и ни одни из них не подходят. Я только и делаю, что твержу «извините». Это слово надо напечатать на моей визитке. Но когда в тот вечер я собралась просить прощения у сестры, меня охватила тревога. Осушив бокал, я вышла наружу.

Я спросила, как поживает Льюис, что она приготовила на ужин и как у нее прошел день. Потом описала, как изумительно выглядит ярко освещенная библиотека Митчелла[10]рядом с баром «Чинаски». И наконец, с трудом сглотнув, перешла к делу. Я напомнила ей про тот день в аэропорту и свое тогдашнее отношение к ее разводу.

— Прости меня. Ты, должно быть, страдала, а я еще больше тебя расстроила. В то время я считала, что ты не права, что ты эгоистка. Теперь же я думаю, что это был смелый и отважный поступок.

— Да ничего. Вряд ли хоть кто-нибудь, вступая в брак, предполагает, что однажды разведется. Когда я выходила замуж в первый раз, в эмоциональном отношении я была еще ребенком.

В голове у меня шумело, хотелось пооткровенничать, и я продолжила:

— А знаешь… понимаю, это прозвучит кошмарно, но я всегда считала себя лучше тебя. Я придиралась к тебе, выискивала у тебя недостатки, чтобы почувствовать свое превосходство. — Я покачала головой.

— А то я не знаю! — Она рассмеялась. — Лорна, тебя же насквозь видно.

Ха! Это ей так казалось!

— Не будь к себе слишком строга, это вполне по-человечески. Зависть — очень непростое чувство. Мы испытываем его по отношению к родным, друзьям, коллегам. Забавно, но самые завистливые люди сильнее других стремятся обуздать эту эмоцию и отрицают ее в себе. Они пытаются возвыситься над другими, чтобы не смотреть в лицо своим слабостям. Они отчаянно хотят верить, что они лучше прочих, но при этом постоянно себя выдают — не словами, так поступками.

— Господи. — Я поморщилась от стыда. — Хочешь сказать, окружающие все замечали? Но почему ты мне ничего не говорила?

— Я пыталась. Не напрямую, конечно. Но нельзя донести до человека то, чего он не хочет слышать. Нельзя указать другому на его недостатки. Это все равно что пытаться объяснить подростку, что он не бессмертен. Бесполезно. Он только сильнее взбрыкнет. Есть вещи, которые человек должен постичь самостоятельно. А многие так и проживают всю жизнь, не разобравшись в себе.

— Везучие. Что толку признавать эти чувства? Мне кажется, уж лучше их полностью игнорировать. И зачем только я пошла на эту чертову терапию? Мне жилось гораздо легче, когда я ничего не понимала. Было лучше, когда я считала себя безупречной, — и плевать, что я ошибалась.

— Возможно, ты выбита из колеи. Но это лишь на время. Постепенно все встанет на свои места и ты испытаешь огромное облегчение. Когда ты признаешь и проанализируешь эти эмоции, когда поймешь их причину, они утратят свою разрушительную силу. Ты по-прежнему будешь их ощущать, но, как ни удивительно, они потеряют свою власть над тобой.

Моя сестра открылась мне в новом свете. Мне было стыдно. С кем еще я вела себя как последняя дура? Возможно, доктор Дж. все же не шарлатанка, которая просто тянет из меня деньги.

Я вернулась в «Чинаски» и пробралась сквозь толпу к бару. Рэчел и Эмили кокетничали с симпатичным барменом.

Кэти сменила тему и спросила, как там у меня с Кристианом. Именно она познакомила нас два года назад, о чем впоследствии не раз пожалела.