Книга Башня континуума - Александра Седых

Парнем он был простым, незамысловатым, и мечта у него была простая, скромная.

Он просто и скромно хотел всего и сразу.

Ну, если не все и не сразу, то хотя бы по частям… и желательно — побыстрей.

Гордон настолько хотел всего, пусть хотя бы по частям, но, главное, побыстрей, что, когда увидел Викторию Ланкастер на благотворительном балу в Мэрии Форта Сибирь, сразу понял: вот он, великий шанс, который нельзя упустить.

Наивно воображающая себя неприступной и многоопытной, но на деле глупенькая и доверчивая девица будто подверглась нападению стаи дьявольски голодных, но безумно очаровательных пираний. На второй вечер после их знакомства Гордон затащил Викторию в свою постель и заставил визжать от экстаза. Едва забрезжил рассвет, как он принес своей прекрасной принцессе чашечку горячего шоколада с зефиром и предложил пожениться. Виктория безропотно согласилась. У бойкого стряпчего все необходимое оказалось под рукой: кольцо с бриллиантом в четыре карата, священник, судья, свидетели, свадебный торт и номер люкс для новобрачных.

Утром после бракосочетания молодожены завтракали. Виктория, облаченная в длинный шелковый пеньюар, лакомилась свежей дыней, зачерпывая мякоть серебряной ложечкой, и через стол поглядывала на мужа. Что она могла сказать о нем. Он был очень симпатичным. И они переспали. Вот все, что Виктория знала о муже на текущий момент. Ну, разве, еще то, что Гордон работал адвокатом и помог столичному бургомистру выпутаться из чрезвычайно серьезного коррупционного скандала.

Что до самого Гордона, то он, ничуть не смущаясь своими выдающимися жизненными достижениями, с аппетитом уплетал омлет с почками, жареный картофель с острой колбасой, гренки с маслом и оладьи с вишневым сиропом. Еще он прихлебывал из большой керамической кружки чай с молоком и читал «Империю Сегодня» — официальный печатный орган Партии Новых Демократических Преобразований.

— В чем дело, птенчик? — спросил он, перехватив взгляд Виктории поверх газеты, которую ее обожаемый старший брат не называл иначе, как низкопробным бульварным листком.

— Ты читаешь «Империю Сегодня»? — спросила Виктория неуверенно.

Запоздало ей пришла в голову толковая мысль, что не мешало бы поближе познакомиться с мужчиной, прежде чем навеки связать с ним свою судьбу. Повстречаться с ним не два дня, а два года хотя бы. С другой стороны, до чего же Гордон был симпатичный. Не красавец, но — ах! — высокий, широкоплечий, с каштановыми волосами и янтарными глазами, и белозубая улыбка, и ямочка на волевом подбородке…

— Не просто читаю, а выписываю. Там отличные гороскопы. Вот когда ты родилась?

— Двенадцатого июня.

— Значит, Близнецы. А я тридцать первого января, значит, Водолей.

Наступило долгое молчание.

— Это плохо? — спросила Виктория в недоумении.

— Да нет же. Мы отлично сочетаемся по гороскопу.

Викторию слегка обескуражило это абсурдное, ни на чем не основанное заявление, но она решила разобраться с гороскопами позже. В данный момент ее больше волновала «Империя Сегодня».

— А ты, случайно, не состоишь в какой-нибудь партии? Ты мне что-то говорил, кажется…

— Состою, а как же, — отвечал Гордон, не краснея, — в Партии Новых Демократических Преобразований, вот уже четыре года я там состою.

— Что? Демократич… о, но почему?

— Трудновато в наши дни сделать хорошую карьеру, будучи совсем беспартийным.

— Но… демократич… ты демократ? Социалист? Может, даже либерал? — спросила Виктория, ужасаясь.

Гордон от души расхохотался.

— Вот те раз. Я не либерал. Я гетеросексуал.

— А почему ты тогда не вступил в приличную партию? Консервативную?

— Я бы вступил, чего не вступить, но простых парней вроде меня туда не берут. Чертовые снобы. Вдобавок, демократические веянья сейчас, к сожалению, в моде, а я планирую в будущем заняться политикой.

— Политикой?

— Политикой.

— Но… политика. Зачем тебе политика? Политика… это такая грязь!

— Грязь, говоришь? Верно, грязь изрядная. Вот я и буду ее разгребать.

— Что разгребать?

— Всякую грязь буду разгребать.

— О, — сказала Виктория глубокомысленно.

— Передай соль, будь добра.

Виктория подала мужу солонку и стала наблюдать, как суженый уничтожает жареный картофель. Кое-где и кое-как Гордон поднабрался изысканных манер, но мужицкие замашки у него остались. Виктория скорчила гримаску, когда муж собрал куском хлеба остатки соуса с тарелки и затолкал мякиш в рот. «Боже, — подумала она, — брат меня убьет…»

Как только Виктория, содрогаясь, подумала о старшем брате, Кит немедленно появился. Бедный котеночек ворвался в гостиничный номер для новобрачных, пылая от ярости, впрочем, безукоризненный, как обычно, и вопросил:

— Что это значит?

— Доброе утро, милый.

Помимо обыкновения, Кит был не рад сестре. Снопы разноцветных искры сыпались у него из глаз, и странно, как он не устроил пожар или короткое замыкание.

— Доброе? Не вижу в этом утре ничего доброго! Отец прочитал в газетах о твоем замужестве за каким-то провинциальным юристом, велел тебе больше никогда не показываться дома и вычеркнул тебя из завещания.

Виктория вздохнула.

— Папа такой сентиментальный и старомодный. Так любит выгонять детей из дому и вычеркивать из завещания. Бедный старичок. Присядь, милый, выпей с нами кофе.

— Нет! Собирайся! Я отвезу тебя домой, а потом мы аннулируем твой нелепый брак на основании твоей полнейшей невменяемости в момент заключения этого самого брака.

Виктория надула губки.

— Не кричи на меня, — сказала она тоненьким голоском. — Я теперь замужняя женщина, и ты больше не можешь указывать, что мне делать. Равно, как и отец. Теперь указывать мне, что делать, может только мой законный муж. Так что я никуда с тобой не поеду.

— Что ты мелешь, дурочка. Какой еще муж! Ты видела, сколько вокруг этой чертовой гостиницы репортеров? Почему ты мне ничего не сказала? — провыл Кит.

— Неправда, я говорила тебе, милый, вчера утром говорила, когда вернулась домой… то есть, спустилась к завтраку, но ты сказал, что тебе некогда, ты уходишь на работу, вернешься очень поздно, и давай поговорим обо всем завтра, — вот что ты сказал. Завтра наступило, и мы разговариваем… разве нет?…

— Но… почему ты хотя бы не сказала моей жене? — провыл Кит еще отчаянней.

— Неправда, я сказала Терезе, но глупая курица сказала мне, что считает ужасным безумием выходить замуж за человека, которого знаешь всего два дня… вот глупая курица, ха!

— Но… почему Тереза ничего не сказала мне? — провыл Кит, будто орда баньши.