Книга Зажмурься покрепче - Джон Вердон

Гурни открыл папку с резюме допросов и достал нужное описание. Там значилось:

Кальвин Харлен, 39 лет, разведен. Индивидуальный предприниматель, разнорабочий (мелкий ремонт, уход за газоном, расчистка снега, сезонная разделка оленьих туш, таксидермия). Оказывал различные услуги по хозяйству Скотту Эштону до появления Гектора Флореса, который вскоре перенял все его функции. Утверждает, что у него с Эштоном было некое «негласное соглашение», которое Эштон нарушил. Также утверждает (не подкрепляя слова доказательствами), что Флорес был нелегальным мигрантом и ВИЧ-положительным геем-наркоманом. Отзывался о нем не иначе как «вонючий латинос», об Эштоне как о «лживой мрази», о Джиллиан Перри как о «чванливой шлюшке», а о Кики Мюллер как о «мексиканской подстилке». Ничего не знает об убийстве, связанных с ним событиях и местонахождении подозреваемого. Утверждает, что вечером, когда произошло убийство, работал один в своем сарае.

Доверия не вызывает. Психически неуравновешен. В течение 20 лет многократно привлекался к ответственности за домашнее насилие, долги, пьянство и неподобающее поведение, а также за домогательства, угрозы и хулиганство (перечень обвинений прилагается).

Гурни закрыл папку и положил ее на пассажирское сиденье. По всей видимости, Кальвин Харлен всю жизнь стремился стать образцовым быдлом.

Он вышел из машины, запер ее и направился по пустой дороге к грязевым разводам, служившим въездом на участок Харлена. В одном месте разводы расходились в двух условных направлениях, разделенных треугольником примятой травы: часть месива была размазана в сторону компостной кучи и сарая, а другая — в сторону двухэтажного фермерского дома, который последний раз красили так давно, что цвет этой краски было невозможно определить. Навес над крыльцом держался на четырех деревянных столбиках поновее, чем сам дом, но тоже старых. К одному из столбиков была приколочена фанерная табличка с рукописным объявлением о разделке туш, выполненным кроваво-красными буквами с неприятными подтеками.

Из дома раздался истошный лай как минимум двух крупных собак. Гурни остановился в надежде, что их волнение заставит хозяина выйти из дома.

Но вместо этого кто-то вышел из-за компостной кучи. Это был костлявый человек с обветренным лицом, бритый налысо и держащий в руке острый инструмент, напоминающий ледоруб.

— Вы чего здесь забыли? — спросил он, хихикая, словно в вопросе содержалась остроумная шутка.

— Я ничего не забыл, — отозвался Гурни.

— Тогда, стало быть, заблудились?

Было непонятно, что за игру затеял костлявый, но она ему определенно нравилась. Гурни решил сбить его с толку и сыграть по другим правилам.

— Я вот знаю несколько владельцев собак, — сказал он. — Говорят, если собака правильная, на ней можно круто заработать. А если неправильная, то беда.

— Заткнись, чтоб тебя разнесло!

Гурни не сразу понял, что реплика обращена в сторону дома. Лай резко прекратился.

Ситуация имела все шансы выйти из-под контроля. Гурни понимал, что пока еще можно развернуться и уйти без последствий, но его охватило нездоровое желание вступить в спарринг с нездоровым собеседником. Он осмотрел землю у себя под ногами и нашел небольшой овальный камешек размером с яйцо снегиря. Потерев его между ладоней, словно разогревая, он затем подбросил его в воздух, как монетку, и поймал правой рукой, после чего зажал в кулаке.

— Вы чего это затеяли? — спросил костлявый, делая шаг в его направлении.

— Тс-с-с, — тихо произнес Гурни. Он медленно, палец за пальцем, разжал кулак, внимательно изучил камешек, затем улыбнулся и выбросил его через левое плечо.

— Че это за…

— Прости, Кальвин, это невежливо с моей стороны, просто я привык таким образом принимать решения. Очень, знаешь, ресурсоемкий процесс.

Глаза тощего расширились от удивления.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Да тебя же все знают, Кальвин. Или к тебе лучше обращаться Мистер Зло?

— Че?!..

— А, значит, все-таки Кальвин. Ну ладно. Так проще, да.

— Ты ваще кто такой? Че те надо?

— Мне надо понять, где найти Гектора Флореса.

— Гек… Че?

— Ну ищу я его, Кальвин. И обязательно найду. Думал, вдруг ты поможешь.

— Да откуда ты ваще… кто ты ваще… ты че, коп какой-нить?

Гурни промолчал, стараясь смотреть на собеседника невыразительным взглядом убийцы. Этот взгляд несколько осадил Харлена, чьи глаза стали еще шире.

— Тебе нужен Флорес? Этот вонючий латинос?

— Поможешь мне, Кальвин?

— Не знаю. А как?

— Да просто расскажи все, что знаешь про нашего общего друга, — последние три слова Гурни произнес с такой ядовитой иронией, что на долю секунды ему показалось, что переиграл. Но довольная улыбка Харлена опровергла его опасения. Было похоже, что на эту публику невозможно переиграть.

— Ну че, я не против. Тока я не знаю, тебе че конкретно надо-то?

— Для начала, ты не знаешь, откуда он вообще взялся?

— А тут в деревне автобус останавливается с этими латиносами, ну они тут и ошиваются, — объяснил он таким тоном, словно «ошиваться» означало «прилюдно мастурбировать».

— Хорошо, а до автобуса? Не знаешь, откуда он родом?

— Ха, да с какой-нить мексиканской свалки, откуда они все берутся!

— Значит, он тебе сам не рассказывал?

Харлен покачал головой.

— А что-нибудь другое рассказывал?

— Типа чего?

— Типа чего угодно. Ты вообще с ним лично разговаривал?

— Один раз, по телефону. Вот с тех пор и знаю, что он врет как дышит. Дело в октябре было или, может, в ноябре. Звоню я, значит, доктору Эштону насчет расчистки снега, а к телефону подходит этот латинос и спрашивает, чего мне надо. Я и говорю: мне надо поговорить с доктором! А фиг ли я должен говорить с кем-то еще? Но он такой: нет, скажи все мне, а я передам. А я говорю: я, блин, не тебе звоню, так что иди и утрись, ублюдок! Кем он вообще себя возомнил? Эта мексиканская шваль валит сюда как зараза, разносит свиной грипп со СПИДом, сосет из государства денежки, тырит у честных людей рабочие места, налогов не платит, ваще обнаглели, тупые выродки. Если мне эта склизкая гадина еще раз попадется, я ему башку нахрен прострелю. Сперва яйца, а потом башку!

Где-то в середине этой тирады одна из собак в доме вновь залаяла. Харлен повернулся, сплюнул и, помотав головой, заорал:

— Да заткни ты глотку, слышь!

Собака замолчала.

— Значит, тогда ты окончательно убедился, что Флорес врет.

— Че?..

— Ты сказал, что, поговорив с Флоресом по телефону, ты понял, что он врет.