Книга Игры Демиургов - Петр Бормор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да где же тут выбор?!
– То, что он явный, еще не делает его менее свободным. Я ничего не скрываю. Не завязываю никому глаза, не напускаю тумана. Просто говорю: «Налево пойдешь – голову потеряешь, направо пойдешь – живой будешь». Согласись, что утаивать такую ценную информацию – как раз и означало бы ограничивать чью-то свободу.
Шамбамбукли грустно засопел.
– Да брось ты! – хлопнул его по плечу Мазукта. – Не так уж и много людей мне приходится испепелять. А с каждым новым поколением – все меньше и меньше. Это называется «селекция».
Демиург Шамбамбукли сидел за столом, подперев голову рукой, и наблюдал, как крутятся колесики мироздания.
– Что это ты делаешь? – спросил демиург Мазукта.
– Сижу, – ответил Шамбамбукли. – Смотрю. Слушаю.
– Что слушаешь?
– Музыку сфер. Хочешь, тоже послушай.
Мазукта подошел и наклонился над мирозданием.
Гулко и торжественно шумел океан. Пронзительным фальцетом взвизгивала магнитосфера. Тропосфера негромко потрескивала и посвистывала. Атмосфера порывисто гудела и ухала. Материки натужно скрипели, ворочаясь на жестких плитах. Всё вместе звучало странно, но завораживающе. Мазукта прислушался и уловил голос ноосферы – мысли, поступки, разговоры людей сливались в один ровный неумолкающий гул, будто кто-то сыпал песок на железную крышу.
– Нуу… довольно мило, – согласился Мазукта. – И давно ты так сидишь?
– Почти шесть тысяч лет, – ответил Шамбамбукли, не сводя глаз с мироздания. Мазукта присвистнул.
– Да-а… серьезно. А не хочешь пойти куда-нибудь, прогуляться?
– Подожди, – отмахнулся Шамбамбукли. – Оно сейчас остановится.
– Кто «оно»?
– Оно. Мироздание. Еще пара минут – и всё.
– О! – оживился Мазукта. – Конец Света! Что же ты сразу не сказал? Ну-ка, дай мне тоже посмотреть.
– Смотри на здоровье, – Шамбамбукли немного подвинулся, давая Мазукте лучший обзор. Тот присмотрелся – и нахмурился.
– Чего-то я не понимаю. А что произойдет-то? Солнце в полном порядке, наводнений не намечается, даже вулканы молчат. Как ты собираешься мир разрушить?
– Да никак, – пожал плечами Шамбамбукли. – Зачем разрушать? Сейчас завод кончится, и всё само остановится.
– Просто остановится – и всё?
– Ну да.
– Ин-те-рес-но, – протянул Мазукта и снова присмотрелся получше. – А почему люди такие спокойные? Как будто и не намечается ничего?
– А они не знают, – ответил Шамбамбукли. – Я им не сообщал.
– Ну ты просто зверь! – восхитился Мазукта. – Нет, не просто зверь, а Зверь! Даже не ожидал от тебя…
Мир на столе коротко звякнул и погас. Шамбамбукли вздохнул, достал из кармана ключик, вставил куда-то в недра мироздания и повернул. Снова заиграла музыка сфер, и завертелись колесики.
– Ты… чего это? – захлопал глазами Мазукта.
– Ничего. Завод кончился, сам не видишь?
– Вижу. Но зачем ты…
– Ну что тебе непонятно? – Шамбамбукли поднял на друга усталый взгляд. – Когда кончается музыка, я завожу шкатулку снова. И пусть себе дальше играет.
– И сколько раз ты ее заводил? – прищурился Мазукта.
– Я не помню точно, надо посчитать. Каждые пять минут.
– Пять минут?!
– Ну да. Пружинка слабая, на большее ее не хватает.
– Каждые пять минут – Конец Света?
– Ага. Так там время детерминировано.
Мазукта потряс головой.
– Шесть тысяч лет сидеть и поворачивать ключик… Шамбамбукли, и долго ты еще будешь всякой ерундой заниматься?
– Пока не надоест, – ответил Шамбамбукли.
– Мазукта! – сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте. – Ты меня уважаешь?
– Пожалуй, – ответил Мазукта после некоторого размышления.
– Вот видишь. А ведь ты сам демиург. Почему же тогда люди меня не уважают? Своего создателя?
– А что ты сделал для того, чтобы тебя уважали?
– Ну-у… Вообще-то, все возможное. Землю я для них создал – заглядение, климат мягкий, дожди вовремя, солнца в меру, природа изобильна. Научил их строить дома и возделывать землю, благословил здоровьем и потомством. Дал практически полную свободу воли, ни во что не вмешиваюсь, за добрые дела воздаю сторицей, к прегрешениям отношусь снисходительно… А они об меня разве что ноги не вытирают!
– Ну и правильно. А ты чего хотел? Откуда у них появится уважение, при таком-то отношении?
– Как откуда? Да я же для них все…
– Ты для них – ничто! – перебил Мазукта. – Ну посуди сам. Вот приходит человек, например, к чиновнику. Какому-нибудь мелкому, управдому, например. Как он с ним разговаривает? Уважительно! Может, шляпу снимать и не станет, но уж за интонациями проследит. А если чиновник чуть повыше – то тут и шляпу снимут, и голову склонят. Совсем крупному чиновнику в пояс кланяются. А уж перед совсем-совсем крупным и на колени встанут, и сапоги оближут, и глаз поднять не посмеют. А всё почему?
– Почему? – как завороженный повторил Шамбамбукли.
– Власть потому что. А власть есть что?
– Что?
– Неприятности, вот что! – торжествующе провозгласил Мазукта. – Единственное, что может сделать чиновник, – это либо доставить какую-то неприятность, либо избавить от нее. И все-то у них надо вымаливать, выпрашивать, выклянчивать, и еще не факт, что удастся. А не понравишься – еще дополнительных несчастий огребешь. Вот такое обращение люди понимают!
– Но я же не чиновник…
– Ты выше! Значит, и вреда от тебя должно быть больше, чем от любого начальника! Если, конечно, ты хочешь, чтобы тебя уважали хотя бы как управдома. Устраивай наводнения, мор, глад, хлад – все, что в твою деспотичную голову взбредет. И изредка, в ответ на неистовые молитвы, можешь милосердно кого-то пощадить. Сам удивишься, как резко возрастет твой рейтинг.
– Шамбамбукли, ты когда-нибудь бывал в суде? – спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.
– Нет.
– А в Страшном Суде?
– Ну-у… пару раз.
– Отлично. Тогда пойдем, поможешь мне.
– Куда? – на всякий случай испугался демиург Шамбамбукли.
– Судить будем. Демократично. А то как-то некрасиво получается, если обвинитель есть, а защитника нету. Вот ты и будешь защищать.
– Погоди, погоди, – Шамбамбукли поднял ладонь, останавливая Мазукту. – Для начала объясни мне, кого и за что надо судить?
