Книга Ковер грез - Сьюзен Барри

Поэтому Элен не знала, как ей реагировать, когда, приехав из Рима, на вилле появился Джеффри Вентворт. В душе она злилась, что Джеффри смотрит на Питу как на свою подопечную, хотя она ему никто: злилась, что уже второй из тех двоих, которых она считала самыми надежными мужчинами, обращает внимание на какую-то девчонку, в которой нет ничего особенного, кроме того, что она совсем не похожа на других девушек ее возраста. Пита чем-то напоминала тех, кого изображали на старинных полотнах.

Вентворт был не в лучшем расположении духа, так как, справляясь о Пите, он попал к Элен, которая и сообщила ему, что Пита проводит время в белом мраморном павильоне в обществе хозяина. Туда она и проводила гостя. Пита возлежала в шезлонге и, поскольку дул прохладный ветерок, была в джемпере лимонного цвета поверх белого платья, а ноги укутала пледом. На щеках девушки играл здоровый румянец, а глаза не казались такими запавшими, как прежде. Она с интересом слушала графа, который держал в руках раскрытую книгу, но смотрел на девушку.

Услышав стук высоких каблуков миссис Рамбольд, Пита подняла голову, и вдруг выражение лица ее изменилось, что, конечно, не укрылось от Элен. Пита невольно рванулась вперед, как будто хотела вскочить.

— Джеффри! — воскликнула она.

Впервые Пита назвала его просто по имени. Прежде она обращалась к нему официально — «мистер Вентворт», ведь они, строго говоря, даже не были родственниками; или же, когда такое обращение ей казалось слишком громоздким, не называла его никак. Теперь же Пита произнесла его имя и так обрадовалась, что даже граф Ференци бросил на нее слегка удивленный взгляд. Лицо самого Вентворта сразу же прояснилось.

— Привет, Пита. — Он тотчас положил ей руку на плечо, чтобы не дать ей подняться. — Похоже, вы снова обрели прежний облик, так что я едва верю своим глазам! — И не успела она что-либо сказать, как Вентворт повернулся к графу: — Очень мило с вашей стороны предоставить Пите приют, хотя я не ожидал, что она так скоро покинет монастырь. Однако я в ближайшее же время подумаю о ее дальнейшей судьбе.

— Конечно, если считаете это необходимым, — ответил граф, с любопытством глядя на Джеффри. — Пока же я рад принимать ее как свою гостью.

— И конечно, ей повезло, что она находится в таком замечательном месте, — отозвался Вентворт уже менее любезным тоном, после того как оглядел сад. Усевшись в кресло, он раскурил сигарету, предложенную хозяином, после чего объяснил, что задержался в Риме дольше, чем предполагал, и снова заметил, что Пита выглядит гораздо лучше. Она же смотрела на него со смешанным чувством робости и жадного интереса. Как хорошо, что он наконец-то вернулся и снова рядом с ней!

Впрочем, она боялась выказать свои чувства окружающим, в том числе и самому Вентворту. Девушка даже боялась смотреть ему в глаза. А Джеффри в своем новом наряде, серых брюках, ярко-синей куртке, шелковой рубашке с переливчатым галстуком, ничуть не напоминал прежнего себя, свой официальный облик, из-за чего выглядел раньше таким чужим и далеким. Вместе с тем она не хотела бы, чтобы ее чувства, которые она предпочитала таить в душе, стали явными для присутствующих.

Вентворт остался на обед, после чего вернулся в гостиницу. На следующий вечер он принял приглашение на ужин. Пите впервые после долгой болезни позволили ужинать вместе со всеми, поэтому трапеза приобрела праздничный оттенок. Пита была в том самом вечернем платье, что подарил ей Джеффри, и выглядела совсем здоровой, разве что сильно похудела за время болезни. Она постаралась не выдать своей радости, когда доложили о приходе опекуна. Оглядев ее наряд, он затем несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, и смотрел бы и дольше, если бы Элен Рамбольд не заговорила с ним о каких-то пустяках.

Граф Ференци, будучи отменным хозяином, держался с присущим ему достоинством, хотя, как отметила про себя Пита, ничуть не превосходил в этом смысле Вентворта. Правда, последний был не столь общительным, как итальянец, и держался, пожалуй, несколько более напряженно. Он сидел по другую сторону стола, напротив Питы, и частенько посматривал на нее, причем всякий раз, когда их глаза встречались, девушка робко отводила взгляд. Соседка Джеффри по столу, Элен Рамбольд, беззаботно и без умолку болтала, явно довольная соседством. За Питой же ухаживал граф.

После ужина все пили кофе на террасе. Отсюда открывалась чудесная панорама вечерней Флоренции, особенно красиво стало после заката, когда силуэты окрестных холмов полностью потеряли объемность, стали почти призрачными. Тьма постепенно сгущалась, наполняя чашу долины туманом, а кварталы домов слились в одну неясную массу, искрящуюся огоньками, отражающимися в водах Арно. И, как всегда, над засыпающей Флоренцией, выше пелены туманной дымки и холмов, на фоне еще светлых далей высился прекрасный купол Санта-Мария дель Фьоре.

— Сейчас бы всем нам на площадь Микеланджело, — проговорил граф. — Провожать солнце оттуда — одно из самых сильных впечатлений во Флоренции.

— Ну вот еще, — капризно отозвалась Элен. — Уже холодно, а там придется долго стоять.

Вентворт настоял на том, чтобы Пита закуталась в плед, и, когда она выполнила его просьбу, взял ее под руку и попросил показать ему сад, поскольку ей он наверняка хорошо знаком. Взгляд Элен Рамбольд, которую хозяин в это время угостил сигаретой, стал злым и насмешливым; сам же он, поднеся к ее сигарете свою золотую зажигалку, даже не изменился в лице. Спустя какое-то время они с Питой удалились в глубь сада.

Сначала Пита решила, что они с Джеффри слишком быстро идут по освещенным луной дорожкам. Однако, когда они дошли до павильона, откуда открывался восхитительный вид на окрестности, и на минутку остановились, стало ясно, что сердце ее колотится отнюдь не из-за быстрой ходьбы, а от того, что Джеффри все это время держал ее за руку. Они поднялись наверх, чтобы полюбоваться видом ночной Флоренции. Пита была в горностаевой накидке, которую Вентворт привез ей из Лондона, и сейчас он бросил взгляд на эту накидку, возможно вспомнив, как она впервые примеряла ее в его присутствии.

— Не холодно? — спросил он.

— Нет-нет, совсем не холодно, — заверила его Пита.

— Но вы дрожите.

— Разве? — Пита и без него все знала, но ее состояние объяснялось отнюдь не температурой воздуха. Просто она волновалась, ей было не по себе, так как она впервые осталась с ним наедине, в ночной тиши. Девушка никак не могла справиться с этим внезапным беспокойством.

Он отпустил ее руку, и некоторое время они стояли не касаясь друг друга, но так близко, что Пите казалось, будто он чувствует биение ее сердца.

— Пита, через несколько дней мне надо вернуться в Англию, — сказал наконец Джеффри. — Мне следовало бы улететь сейчас же, но я хочу убедиться, что вы совсем выздоровели, а потому немного задержусь.

— Правда? — У Питы вдруг перехватило дыхание. — А вы… Я хочу сказать, не ждет ли вас слишком много работы, когда вы вернетесь?

— По-вашему, я и так уже потратил здесь много времени? — спросил он.

— О нет-нет! — с жаром воскликнула Пита, стараясь убедить Джеффри, что дело вовсе не в этом. — Я совсем не то хотела сказать! Вы же прекрасно знаете, что я…