Книга Ковер грез - Сьюзен Барри

Судя по тому, как у Питы покраснели щеки и даже шея, доктор понял, что девушка этого не знала. Понял он и то, как много значило для нее это сообщение.

Опустив на одеяло ее руку, он тяжело вздохнул:

— Вентворту повезло, но только я хотел бы уберечь вас от ошибки. Это очень больно — биться о каменную стену! — В саду послышались чьи-то голоса, и Грешем тотчас произнес: — Но если вы перемените отношение к тому, о чем я вам говорил, то вы знаете, где меня найти. А если вам придется туго, только дайте мне знать, и я обязательно помогу вам.

Пита не успела даже поблагодарить доктора, потому что в этот момент появилась настоятельница, а за нею граф под руку с Элен Рамбольд, которая, судя по всему, чувствовала себя не очень уютно в этой обители мира и покоя. На ней было розовое шелковое платье и большая белая шляпка; такими же белыми были ее перчатки, сумочка и туфли. Держалась она холодно и отчужденно, но на Питу поглядела с некоторым беспокойством.

— Дорогая! — воскликнула Элен, наклонившись, чтобы коснуться ее щеки. — Мне говорили, вам лучше, но что-то пока не заметно!..

— Мне намного лучше! — ответила девушка, не удержавшись от улыбки, так как заметила, что откровенный интерес настоятельницы к Элен не слишком приятен последней. Она не понимала, что у женщины, давно отошедшей от мирских дел, такая модница, как Элен, могла пробудить какие-то воспоминания о прошлом, так же как и безупречный англичанин Вентворт, с которым аббатиса связывала романтические представления о взаимоотношениях мужчин и женщин.

Элен же боялась осуждения, так как раньше не навещала Питу, и, к ее чести, это обстоятельство тревожило ее совесть.

— Несомненно, ей лучше! — с горячностью воскликнул граф Ференци, улыбаясь Пите и, как обычно, целуя ей руку. — Состояние больной настолько улучшилось, что мы собираемся вскоре забрать ее отсюда, об этом я и хотел с вами поговорить, мать Бернадина.

Взглянув на Питу, аббатиса заметила, что та вдруг забеспокоилась. Настоятельница тотчас уселась на стул, который освободил для нее доктор, и улыбнулась девушке:

— Вам не хочется расставаться с нами, дитя мое?

Пита почему-то замялась.

— Мне было бы жаль оставить вас, мать Бернадина, — ответила она наконец, — но я вспомнила, что мой опекун перед отъездом в Рим говорил, чтобы я дождалась его здесь.

— Это правда, — подтвердила мать Бернадина, улыбнувшись одними глазами.

— Тогда как же я… — спросила Пита, смущенная этой еле заметной улыбкой.

— Как вы уедете от нас, не известив его? Но он постоянно получал сведения о вашем состоянии — он звонил мне из Рима каждый вечер! Да и сейчас он прекрасно осведомлен о вашем здоровье.

— О, я и не знала, что он поддерживал с вами связь! — воскликнула Пита и снова зарделась, что и заметили все присутствующие.

— Ну конечно, — продолжала как ни в чем не бывало настоятельница, — он следил за вашим самочувствием. Впрочем, если бы он, например, узнал, что ваша комнатка кому-то понадобилась, я уверена…

— Ну конечно, если она кому-то нужна, — перебила ее Пита, — то я не стану вас обременять.

— Вы никогда и не обременяли, дитя мое. — Мать Бернадина так же, как Элен, погладила девушку по щеке. — Но ваши добрые друзья готовы принять вас, и так как нет причин удерживать вас здесь… — Она повернулась к графу: — Проследите, пожалуйста, чтобы она не переутомлялась и постепенно восстанавливала силы. Поменьше волнений, побольше веселья…

— Пренепременно, — заверил аббатису граф, наклоняясь к Пите: — Мы позаботимся о вас, Петронелла Ноэлла, и вскоре вы будете чувствовать себя как прежде или даже лучше.

— Да, Пита, вам действительно повезло, вы отправляетесь на виллу графа Ференци, — подхватила Элен не без некоторого недовольства. Ее задело, что все суетятся вокруг Питы и даже старый друг Ринальдо готов взять девушку под крыло, так же, как и другой, не такой близкий друг, Джеффри Вентворт. Надо же, примчался в Италию при первом упоминании о болезни Питы!

Элен нечасто виделась с Джеффри с тех пор, как он прибыл во Флоренцию, и она была крайне удивлена, услышав от настоятельницы, что он звонил каждый вечер, справляясь о здоровье Питы. Видимо, правда, что некоторые мужчины, достигнув определенного возраста — пусть Джеффри и гораздо моложе Ринальдо, — склонны вести себя удивительным образом!

— Конечно повезло, — ответила Пита.

И Элен продолжила:

— Вилла у него просто роскошнейшая. И Ринальдо так добр! Каково нам будет потом, когда «Вилла кипарисов» станет вновь пригодна для жилья и мы туда вернемся?

Глава 14

Элен сказала чистую правду о вилле графа Ференци, в чем Пита убедилась, едва ее доставили туда из монастыря, обращаясь с нею так же бережно, как с любой фарфоровой статуэткой из знаменитой коллекции графа. Правда, однажды она уже ужинала на вилле графа вместе с Элен и даже бродила по саду, но большая часть дома оставалась для них закрытой книгой. Теперь же Пита жила в той части дома, откуда открывался потрясающий вид на Флоренцию.

Ее апартаменты состояли из спальни с ванной комнатой и еще одной комнатки, которая служила гардеробной. Спальня оказалась просто роскошной. Кровать стояла на возвышении на полу, выложенном белой и голубой плиткой. Легкий ветерок развевал бирюзовые шелковые занавески на открытых окнах. Серебристо-черная ванна также потрясала своим великолепием. В третьей же комнате, гостиной, стояла элегантная кушетка времен Регентства и несколько таких же стульев; еще одна дверь вела на балкон, и повсюду было множество цветов. Эта комната предназначалась для того, чтобы Пита там отдыхала и принимала друзей.

Она была признательна хозяину за хлопоты и не могла не заметить, что Элен злит усиленное внимание к Пите. Сама же миссис Рамбольд также прекрасно устроилась. Правда, ее апартаменты состояли только из спальни и ванной, но, поскольку Пол и нанятая для него служанка были поселены в другой части здания, у Элен не было оснований жаловаться. И все же, глядя на Питу, бледную, со впалыми щеками, еще не совсем оправившуюся после болезни, а потому лежавшую на кушетке в стиле Регентства, рядом с которой сидел граф Ференци, занимая ее беседой о литературе, Элен едва скрывала недовольство. Иногда она жалела, что взяла девушку с собой.

У Питы и Ринальдо оказалось много общего. Оба любили музеи, картинные галереи, разные древности. Пита знала много такого, о чем Элен никогда не слышала. Общение с отчимом Майклом Вентвортом во время странствий по континенту сильно обогатило Питу и расширило ее кругозор. Может быть, в школах она узнала не так уж много, но благодаря Майклу теперь чувствовала себя весьма уверенно в обществе такого человека, как Ринальдо Ференци, интересы которого Элен разделяла с трудом. Нет, конечно, миссис Рамбольд была прекрасной хозяйкой салонов, владела искусством вести легкую и приятную беседу, быстро соображала и отличалась находчивостью, остроумием, загадочностью, равнодушием или обольстительной красотой в зависимости от настроения. Однако та сторона натуры Ринальдо, которая тяготела к искусству и выходила за привычные для Элен рамки, раздражала ее. Особенно потому, что для Питы — просто девчонки по сравнению с Элен — этот мир был доступен и она могла свободно и без всякого притворства разделить с Ференци его увлечение. Ответная реакция графа вызывала у миссис Рамбольд нечто большее, чем просто раздражение.