Книга Колдовство любви - Аннет Клоу

— Полагаю, больше, чем женщины в гареме, — сквозь зубы процедил Карриоццо, его светлые глаза вновь потемнели.

— Хорошо бы… — девушка сладко потянулась, как кошка.

Антонио в эту минуту проклял и себя и весь женский род. Когда он метался по Стамбулу в тщетной надежде отыскать беглянку, он дал себе клятву: если Лали отыщется и они смогут покинуть опостылевшие берега Босфора, он будет обращаться с ней исключительно почтительно. По крайней мере, пока они не вернутся в Италию. И вот теперь из-за этой искусительной негодницы с каждой минутой увеличивается возможность стать клятвопреступником.

Сделав несколько шагов, Лали упала, наступив на излишне длинный (по ее мнению) подол непривычного одеяния. Руки Антонио мгновенно подхватили ее, поставили на ноги и отряхнули платье.

— Следует немного приподнимать края, — улыбнувшись, пояснил он.

— Платье слишком длинное, — Лали со злостью вцепилась в юбку, — его следует укоротить.

— Не вздумай. Длина именно такая, как положено. А тебе придется многому научиться. В том числе — красиво ходить.

Сердито фыркнув, Лали решила не спорить, но при случае воспользоваться ножницами и укоротить юбку.

30

— Эта малышка стоила того, чтобы искать ее по всему Стамбулу, — заметил Франческо ди-Лоредано, капитан «Наяды». Его взгляд, полный неподдельного восхищения, прошелся по девушке сверху вниз. — Надеюсь, она не разочарует тебя в постели.

Нахмурившись, Лали гневно изогнула бровь и мрачно заявила:

— Если бы вас сейчас услышал мой приемный отец, капудан-паша османского флота, то от этого маленького суденышка остались бы только щепки. Прошу запомнить, что я — не рабыня, и сама решу: когда и с кем ложиться в постель. Надеюсь, что мужчина, которого я выберу, меня не разочарует.

Франческо озадаченно уставился на маленькую нахалку, не в силах сообразить, что ответить на столь пылкую речь. Подумать только: капитана ди Лоредано, всеми уважаемого венецианца, в роду которого было несколько дожей, отчитывает маленькая наглая девчонка, с трудом стоящая на палубе из-за легкой качки. Да еще и на виду у всей команды. Невероятно: девица, которую принесли ночью на галеру в завернутом ковре, как рабыню, ведет себя подобно особе королевской крови! Маленькая чертовка полна безрассудного гонора: откинула назад свои восхитительные золотистые кудри, вздернула повыше подбородок и сверлит хозяина корабля горящими глазами. Если бы не Антонио, Франческо уже давно задрал бы ей юбку и отшлепал. Представив во всей красе эту картину, капитан расхохотался во все горло.

— Да, кузен, трудновато тебе придется с этой плутовкой, — и тут же осекся, заметив, что у Антонио на лице заиграли желваки. Что-то сердито пробурчав себе под нос, Карриоццо схватил девчонку за руку и оттащил в сторону, к борту галеры.

Усмехнувшись, капитан отвернулся от кузена и его строптивой спутницы. Пусть сами разбираются в своих отношениях, а для капитана «Наяды» уже отворили свои ласковые объятия возлюбленные морские просторы. Море ворожило, колдовски притягивало к себе, дышало полной грудью, словно живая женщина, и Франческо, оказавшись на берегу, ежеминутно стремился вернуться обратно в Средиземноморье, страдая без нежной качки приветливых лазурных вод. Ни одна женщина мира не сможет вырвать его душу у морских волн. Сердце капитана ди Лоредано отдано морю, а тело… тело усладит любая земная, красотка.

Ветер раздувал широкие рукава платья и, спасаясь от холода, Лали обхватила ладонями свои плечи. Она делала вид, что рассматривает море, но думала лишь о том, что за ее спиной стоит рассерженный Антонио.

.— Я полагал, что в гареме воспитывают женщин в уважении к мужчине. С какой стати ты позволяешь себе отчитывать капитана корабля?

— Он заслужил это!

— А ты заслужила наказание за свое дурное поведение! Упоминать имя командующего османским флотом в присутствии капитана Лоредано более чем неприлично. Ты должна забыть свою османскую гордость и научиться вести себя, как подобает приличной женщине, рожденной в Европе.

— Ты хочешь сказать, что я дурно воспитана? — Лали почувствовала, что начинает закипать от возмущения.

— Именно так.

— И чем же это женщины в Европе отличаются от женщин Стамбула?

— Очень многим. Ты скоро сама это поймешь. А пока что веди себя скромнее и не распускай язык.

Ее обвиняют в нескромности! Первым побуждением Лали было вспылить, но она вспомнила данное самой себе обещание не ссориться с Антонио и послушно кивнула головой. Чтобы успокоиться, девушка принялась рассматривать море. Когда-то давно она, кажется, уже смотрела на него с палубы корабля. Только тогда ее глаза беспрестанно плакали, а чей-то голос пытался успокоить ее и рассмешил, уверяя, что в море и без ее слез много соли. А потом она оказалась во дворце Ибрагим-паши…

Ветер, морской разбойник, оборвал течение грустных мыслей девушки, расшалившись с ее светлыми волосами — то отбрасывая рывком за спину, то швыряя пряди прямо в лицо. Нахмурившись, девушка собрала их и заплела в косы, жалея о том, что не может укутаться в накидку. Честно говоря, ей было очень неуютно на корабле. Лали постоянно ловила на себе любопытные взгляды мужчин. Пусть даже на ней надето европейской платье, но все они — и моряки, и купцы — смотрят на нее без всякого уважения и, наверно, отпускают между собой шуточки, по сравнению с которыми замечание капитана — невинный лепет. Как жаль, что нельзя надеть чадру, скрывающую лицо!

— Расскажи, чем занимаются женщины в Италии, — попросила Лали.

— Замужние дамы следят за хозяйством своего супруга, а юные девушки учатся у матерей этому искусству.

— Какой ужас! У нас этим занимаются служанки! — поразилась девушка.

— У вас? — выразительно усмехнулся Антонио.

— Прости. Я оговорилась. Но неужели женщины только работают? А праздники у них бывают? Они имеют право на развлечения?

— Разумеется. — Карриоццо замолчал, ему припомнились те далекие дни, которые он проводил в обществе Монны. — Дамы обожают любоваться доблестью своих рыцарей на турнирах и сопровождают своих мужчин на охоте. Но более всего, пожалуй, все женщины без исключения любят балы и карнавалы, где без устали танцуют с вечера до утра.

— Я так люблю танцевать! — обрадовано встрепенулась девушка.

— Боюсь, что твои танцы покажутся в Италии нескромными и неуместными, — покачал головой Карриоццо. — Тебе придется забыть о них.

— Как обидно… — надула свои очаровательные губки Лали.

«Малышке, пожалуй, придется нелегко в новой жизни. Ее следует обучить многим вещам. Возвращение на родину может оказаться весьма занимательным»

Глаза Антонио с улыбкой заскользили по растерянному личику девушки и замерли при взгляде на янтарное ожерелье, обрамлявшее тонкую девичью шею. Лютая ревность тут же сдавила горло. Карриоццо протянул руку и, не обращая внимания на возмущение девушки, рывком расстегнул замочек, скрепляющий янтарный «ошейник».