Книга Черные минуты - Мартин Соларес

По словам свидетелей, все происходит под покровом ночи. Приземлившись, марсиане прячут свой корабль и свободно заходят в любой дом, где овладевают сознанием и телами хозяев. Причем единственное средство против пришельцев — это минералы, в частности мобдолит. Профессор цитировал местную жительницу по фамилии Старк. «Они забрали Боба», — сказала она.

Понятно: теперь поделки из мобдолита будут расхватывать, как горячие пирожки. Ранхель отшвырнул газету и побрел в другой конец коридора, где стояла кофеварка. Вдруг ему показалось, что кто-то следит за ним через окно. Он остановился. Черт, кто же это? Вот до чего доводит усталость — перестаешь узнавать собственное отражение. Ну да, это он: длинные волосы, усы, как у сержанта Пеппера, густые бакенбарды, белая рубашка — всегда белая, — коричневые ботинки с белой строчкой и синие джинсы. Хотя… Просто его неизменные черные очки остались на столе, вот он и обознался.

Очки он носит, потому что у него разноцветные глаза — один голубой, а второй карий. По глазу на каждую сторону реальности, как говорит сеньор Торсван. Надо сказать шефу, чтобы купили новую кофеварку. Эта совсем сломалась — кофе льется мимо чашки.

Вернувшись за стол, Ранхель взял отчет Траволты по делу о теле ребенка с Эль-Пальмара и внимательно его изучил. Затем перечитал собственные записи. Повреждение таза… нижние конечности отделены от туловища предметом с зазубренным лезвием… белые волосы… сигарета. Надо же, какое совпадение — первое убийство тоже произошло семнадцатого числа. Но этот факт не показался ему примечательным и сгинул в глубинах его памяти.

Если он вскоре не найдет убийцу, журналисты с потрохами его сожрут. Но почему он? Это не его дело. Черт, как болит спина. Это все от усталости, как обычно в бессонную ночь. Дневное напряжение сказывалось во всех членах. Даже карандаш выпадал из пальцев. Всякий раз, когда ему случалось переработать, начинали потеть ладони. Это продолжалось часами, а потом возникали трещины и кровь. От пота и зуда в ладонях не спасали ни траквилизаторы, ни оборачивание их носовым платком. Хуже всего, что любое касание причиняло боль — особенно если трогать холодное или горячее. Он не мог держать в руках чашку кофе, иногда даже такая простая вещь, как чтение газеты, давалось с трудом. Затем потоотделение прекращалось, и тут его поджидала самая большая опасность. Если он продолжал нервничать и перенапрягаться, а крема или масла поблизости не было, кожа высыхала, и появлялись кровавые трещины — иногда на кончиках пальцев, иногда в середине ладони. Последний раз это случилось в сентябре, когда Ранхель расследовал ограбление банка, принадлежащего самому губернатору, — очень сложный случай, который обернулся для него многими хлопотами.

«Что я здесь делаю? — продолжал недоумевать Ранхель. — Тут нужен эксперт по сексуальным преступлениям. Я просто не на своем месте». И в который раз решил, что со службой в полиции надо завязывать. Нет, не сказать, что он никчемный коп — его часто хвалят и даже ставят в пример, но ни интуицией, ни хитростью прирожденного детектива он не обладает, да еще не умеет драться. Целый год, наверное, по-настоящему не дрался. Потому что он не коп, а музыкант, то есть раньше считал себя музыкантом. И как его угораздило попасть в полицию? И если Траволте не удалось раскрыть то первое преступление, что, спрашивается, станет делать он?

Глава 4

Во всем виноват его дядя. В трудную минуту, когда все отвернулись от него, даже близкие друзья, единственным, кто протянул руку помощи, оказался его дядька Мигель Ривера, который давно не общался с семьей. Ранхель от отчаяния позвонил ему, и тот предложил встретиться.

— Конечно, Винсенте, приходи завтра, все обсудим, — сказал он.

Встреча произошла за столом в кабинете шефа. Когда явился Ранхель, Ривера, попивая колу, разговаривал с молодым человеком лет двадцати пяти и женщиной за тридцать.

— Знакомьтесь: мой племянник Винсенте Ранхель. Винсенте, это Лолита и Хоакин Табоада, перспективный молодой сыщик.

Женщина оказалась секретаршей шефа. В то время она была стройнее и сексапильнее. Табоада с первого взгляда показался ему безобидным увальнем, но его угрюмость и огромные кулаки не позволяли усомниться, что одним ударом он уложит любого соперника.

Потом дядя повел Винсенте в ресторан на углу — это был легендарный «У Кляйна», о чем Ранхель узнал позже.

— Это лучшее место в округе, — сообщил дядя.

Они заказали кофе, который оказался настолько крепким, что его пришлось разбавлять водой.

— Я читал в газете о твоих успехах, — начал Ривера. — Так ты больше не играешь?

Ранхель вкратце объяснил, что из-за ссоры с солистом его группа была вынуждена временно прекратить выступления.

— Жаль, — сказал дядя, — наверное, ты хороший музыкант, — и предложил ему поработать в их конторе.

— А что надо делать? — спросил Ранхель.

— То же, что и я.

— Конечно, большое спасибо, но я думал о какой-нибудь кабинетной должности…

— Бухгалтер у нас уже есть, и больше нам не надо. Будешь работать со мной и учиться.

— Но мне кажется, что это не мое призвание…

— И я так думал тридцать семь лет назад. Знаешь, Винсенте, среди нас нет ни одного человека, который мечтал о работе в полиции. Мы все тут, можно сказать, случайно. В общем, завтра в шесть часов утра я жду тебя на рабочем месте.

Вот так Ранхель и стал полицейским. И все-таки ему не верилось, что он сыщик. В виде первого задания дядя велел ему запоминать по фотографиям террористов и грабителей банков, чтобы при встрече он мог узнать их в лицо, а также заставил изучить документы, недавно полученные из Мехико, — в отношении террористической организации, именующей себя «Группа 23 сентября». Согласно документам, два члена организации предположительно скрывались в Паракуане. «Ну и дела, — не уставал удивляться Ранхель, — был я артист, а стал криминалист».

Следующие три недели он сопровождал дядю на задания. Принимал участие в арестах, допросах, потом помогал составлять отчеты. Он по-настоящему узнавал город. Раньше он жил, не вылезая из баров и музыкальных магазинов, теперь же ему пришлось изменить стиль жизни. Люди делились с ним своими проблемами, Ранхель слушал, ходил по домам и вникал в такие вопросы, о существовании которых раньше и не догадывался. Дядя учил его избегать насилия.

— Запомни золотое правило, племянник: достал пистолет — стреляй, а не хочешь стрелять — не доставай.

Сначала Винсенте думал, что дядя ездит повсюду безоружным, но потом увидел у него за поясом пистолет 38-го калибра, который иногда перекочевывал в заплечную кобуру. Первое время ему приходилось тяжело. Пару раз он по ошибке едва не убил человека. В понедельник, после совещания у шефа, дядя сообщил ему, что они едут в Коралилло на задержание.

— Я там никогда не был, но говорят, что это опасное место, — ответил Ранхель.

— Опасное было после войны, когда туда набился всякий сброд: турки, китайцы, корейцы — кого только не было. Даже итальянские мафиози попадались.