Книга Просто неотразим - Рейчел Гибсон

– Э-э… привет, – промямлил Джон, потрясенно разглядывая голубые от теней веки, розовые от румян щеки и блестящие от красной помады губы. – Мне нужна Джорджина Ховард.

– Мама в душе, но вы можете войти.

Девочка повернулась и пошла в дом. Жиденький хвост, завязанный у нее на макушке, покачивался в такт ее шагам.

– Ты уверена? – Джон совсем не умел общаться с детьми и тем более с маленькими девочками, однако он знал, что им запрещается приглашать в дом чужих. – Джорджине может не понравиться, что ты впустила меня, – сказал он, подумав про себя, что она в любом случае не обрадуется его появлению в доме.

Девочка оглянулась.

– Она не будет возражать. Сейчас принесу что-нибудь, – заявила она и отправилась за этим «чем-нибудь».

Джон сунул чековую книжку Джорджины в задний карман джинсов и переступил порог. Чековая книжка была лишь предлогом. А привело его сюда любопытство. После того как вчера вечером Джорджина ушла с банкета, он, не переставая, думал о ней. Закрыв за собой входную дверь, Джон прошел в гостиную, ощущая себя не в своей тарелке.

В отделке комнаты главенствовали пастельные тона. На диване с цветочным рисунком лежали подушки из той же ткани, что и гардины. Повсюду стояли вазы с маргаритками и розами и корзины с высушенными цветами. Многочисленные фотографии были вставлены в серебряные рамки, и некоторые из этих рамок были увенчаны ангелочками. В общем-то убранство комнаты не вызвало у Джона отторжения, но беспокойство в душе осталось.

– Вот это отлично подойдет, – заявила маленькая девочка, вкатывая в гостиную миниатюрную магазинную тележку из оранжевой пластмассы.

Устроившись на диване, она похлопала ладонью рядом с собой.

Ощутив еще большую неловкость, Джон сел рядом с девочкой. Он пытался понять, сколько ей лет. Однако он не умел на глаз определять возраст детей.

– Вот, – сказала девочка, доставая из тележки футболку с далматинцем и протягивая ему.

– Зачем мне это?

– Вы должны расписаться на ней.

– Я? – изумился Джон, чувствуя себя огромным рядом с этой малышкой.

Она кивнула и протянула ему зеленый маркер.

– Твоя мама рассердится.

– Не-а. Это моя субботняя майка.

– Ты уверена?

– Ага.

– Ну ладно. – Джон пожал плечами и снял колпачок с маркера. – Как тебя зовут?

Девочка свела брови, в ее темно-голубых глазах появилось суровое выражение, и она посмотрела на Джона так, как будто он взял недостаточное количество бутербродов на пикник.

– Лекси. – Затем она повторила имя еще раз, на тот случай, если он не понял: – Лек-си. Лекси Мей Ховард.

«Ховард? Значит, Джорджина не вышла замуж за отца ребенка. Интересно, – спросил себя Джон, – что представляет собой тип, с которым сошлась Джорджина? Тот, который бросил собственную дочь?»

Джон перевернул футболку спинкой вверх и приготовился писать. Но потом все-таки решил не расписываться на футболке без согласия Джорджины, тем более что Лекси уже заговорила о другом.

– Знаете, а у Мей есть кот, – без всякого перехода сообщила она, забыв, что он не знает, кто такая Мей. – Его зовут Ботси, потому что у него крохотные белые ботики на лапах. Он прячется от меня, когда я прихожу к Мей. Я думала, что он не любит меня, но Мей сказала, что он убегает, потому что смущается. – Лекси взяла в руку свисавший конец боа, приподняла его и потрясла. – Вот как я выманила его. Он побежал за ним, и я его схватила.

Если бы Джон и не догадался сразу, что это дочка Джорджины, то сейчас это стало бы абсолютно ясно. И чем дольше он слушал девочку, тем для него очевиднее это было. Пока она трещала, Джон изучал ее. Он сделал вывод, что девочка похожа на своего отца, потому что на Джорджину она походила мало. Вот языками без костей они явно были похожи, но на этом сходство кончалось.

– Лекси, – перебил ее Джон, когда ему в голову неожиданно пришла мысль, что девочка может быть дочерью Вирджила Даффи. Однако, по его мнению, Вирджил никогда не принадлежал к тем отцам, которые способны бросить своего ребенка. Хотя, с другой стороны, Вирджил еще тот говнюк. – Сколько тебе лет?

– Шесть. У меня уже был день рождения. Несколько месяцев назад. Ко мне пришли друзья, и мы ели торт. Эмми подарила мне фильм «Бейб», и мы все смотрели его. Мне понравилось, как Бейб куснул овцу, – сообщила она и рассмеялась.

Шесть, но в последний раз Джорджина виделась с Вирджилом семь лет назад. Лекси не может быть дочкой Вирджила. Тут Джон вспомнил о девяти месяцах беременности. Если день рождения Лекси был несколько месяцев назад, значит, она все-таки может быть его дочерью. Однако она совсем не похожа на Вирджила. Джон присмотрелся к ней повнимательнее. Лекси улыбнулась ему, и на правой щеке у нее появилась ямочка.

Где-то в глубине дома выключили воду, и Джон затаил дыхание, а потом нервно сглотнул.

– Проклятие, – прошептал он. Лекси тут же стала серьезной.

– Это плохое слово.

– Извини, – пробормотал Джон, продолжая разглядывать лицо девочки.

Кончики ее длинных ресниц загибаются вверх. Когда он был мальчишкой, его всегда дразнили из-за таких ресниц. Джон всмотрелся в темно-голубые глаза. Такие же, как у него. Его будто пронзило током. Теперь он понял, почему вчера Джорджина вела себя так странно. У нее есть ребенок. Его ребенок. Маленькая девочка.

Его дочь.

– Проклятие!

Глава 7

Джорджина сняла тюрбан из полотенца и бросила его на кровать. Не вставая с пуфика перед туалетным столиком, она потянулась за щеткой для волос и вдруг застыла как громом пораженная. Доносившийся из гостиной смех Лекси перемежался явно мужским голосом. Тревога заставила ее забыть о приличиях. Схватив зеленый летний халат, Джорджина поспешно сунула руки в рукава. Ведь Лекси было строго-настрого запрещено впускать в дом чужих. Когда однажды Джорджина, придя домой, обнаружила трех Свидетелей Иеговы, сидящих на диване в гостиной, у них с Лекси состоялся долгий разговор на эту тему.

Джорджина наспех завязала пояс и побежала по узкому коридору. Сердитые слова, которые она приготовила для дочери, замерли у нее на губах, когда она остановилась в дверях. Мужчина, сидевший на диване рядом с ее дочерью, пришел сюда вовсе не для того, чтобы предложить спасение души.

Он поднял голову, и Джорджина заглянула в голубые глаза своего самого страшного кошмара.

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но не смогла выговорить ни слова. Спазм сдавил ей горло. За долю секунды ее жизнь остановилась, дрогнула и полностью вышла из-под контроля.

Время не двигалось, пока Джорджина смотрела в голубые глаза. Она чувствовала себя сбитой с толку и не могла в полной мере осознать, что Джон Ковальский, такой же огромный и красивый, как семь лет назад, как на фотографиях в журналах, как вчера вечером, сейчас сидит в ее гостиной, сидит в ее доме, на ее диване, рядом с ее дочерью.