Книга Тихая жена - А. С. А. Харрисон

Когда все сели за стол и положили на колени салфетки, Джоди стала рассказывать.

– Тодд реставрирует огромный старый особняк в Бактауне. У предыдущего владельца там была гостиница, в общем, беспорядок. А Тодд делает городу серьезное одолжение, жаль, они этого не понимают.

– Это правда, Тодд? – спросил мистер Бретт.

– Похоже, непростой проект, – добавила миссис Бретт.

– Тодд все делает сам, – продолжила Джоди. – Он все хорошо знает и умеет.

– А график какой? – поинтересовался мистер Бретт.

– Сэр, я, пожалуй, просто стараюсь сделать все как можно быстрее, – ответил Тодд.

– В деловых вопросах он тоже гений, – сказала Джоди.

Он не то чтобы соврал ей, но и правды не говорил – на самом деле тот особняк был болотом долгов, готовым засосать его в любую минуту, так что Тодд мог оказаться вынужден снова идти на стройку, на такую же работу, которую делал на летних каникулах в школе и еще несколько лет после этого… и в такой важный момент, когда надо было немного прихвастнуть перед родителями Джоди, уверенность в себе покинула его совершенно.

– На это надо много смелости, – сказал мистер Бретт. – Но сейчас как раз подходящее для этого время, пока ты юн и полон сил.

– Ты тоже купил аптеку, когда был молодым, – напомнила Джоди отцу.

– Да, мы с твоей матерью были тогда примерно вашего возраста.

– Страшнее всего – это упустить свою мечту, не поборовшись за нее, – сказала миссис Бретт.

– Мама мечтала стать певицей, – объяснила Джоди, – у нее прекрасный голос.

– Был когда-то, – уточнила миссис Бретт.

– Свой бизнес – это правильно, – продолжил мистер Бретт. – И не важно, что именно ты делаешь, главное, что ты сам себе хозяин.

– Для кого-то надежность важнее, – Тодд с сомнением воспринял эту поддержку.

– Она придет со временем, – заверил мистер Бретт.

– Надо с чего-то начинать, – добавила его супруга.

– А что это за дом? – поинтересовался мистер Бретт.

Тодд любезно объяснил, что он был построен в 1880 году, но – как и большая часть чикагских особняков того времени – скорее в неоготическом, чем викторианском стиле, то есть, вообще-то, несколько уродливый.

– Как стереотипный дом с привидениями, – сказал он. – Ну и почти полностью разрушенный. Даже на участке полный бардак, мусор да сорняки. Придется культиватор брать в аренду, чтобы перекопать землю.

– Тогда лучше поскорее сеять траву, – посоветовал мистер Бретт. – Пусть даст корни до наступления холодов. Или дерн разложить, что ты там хотел, но для долгосрочной перспективы лучше засевать, дешевле обходится.

– Можешь ему верить, – вставила Джоди, – он в траве разбирается.

– Я обратил внимание на ваш газон, – отметил Тодд.

– Да, им он гордится, – сказала миссис Бретт.

– Травы вообще пугаться не стоит, – продолжил мистер Бретт. – Растить ее просто вопрос химии.

Позже, когда они вышли на прогулку, Тодд сказал Джоди:

– Мне понравились твои родители, такие приятные.

Лето уже близилось к концу, заканчивалось время пышного цветения, солнце садилось медленно, с каким-то первобытным величием. Вечерний свет еще долго окрашивал небо на западе, и они бродили по тихим улочкам, мимо бывшей школы Джоди, мимо Единой методистской церкви, куда она когда-то ходила с родителями, мимо домов друзей детства, которые, как и она, тоже выросли и разъехались. К тому времени их отношения с Джоди были уже довольно прочными, но в ней еще оставалась какая-то таинственность, некие чары, природы которых Тодд все никак не мог разгадать. Но ни на одну другую девушку ему настолько не хотелось производить впечатление. Он очень старался оправдывать ее веру в него, быть таким мужчиной, который был ей нужен и которого она заслуживала. Тодд шагал рядом с ней в этих лучезарных сумерках по тихой деревенской улочке почти без машин, как из другого мира, его ласкал ароматный бриз, сам воздух успокаивал нервы, словно горячая ванна, и он почувствовал, что может наконец начать жить, что она богиня, которой он будет поклоняться, талисман, благодаря которому все будет как надо.

К концу прогулки небо уже совсем потемнело, зажглись фонари. Они собирались здесь переночевать и на следующий день после обеда выехать обратно. Тодд знал, что в этом доме придется хранить целомудрие, поскольку Джоди предупредила его, что ее родители придерживаются старомодных взглядов, и действительно, миссис Бретт проводила его в комнату, некогда принадлежавшую Райену, младшему сыну, а Джоди, насколько он понял, предстояло лечь в собственной комнате, располагавшейся в конце коридора. Желание родителей защищать дочь, по крайней мере, пока она находится в их доме, показалось ему очень милым, даже похвальным. Естественно, они, как и многие другие родители, считали повзрослевшую Джоди еще малышкой, и в каком-то смысле наверняка должны видеть в нем чужого и опасного человека, которому каким-то образом удалось пробраться на их территорию. Но Тодд предпочел принять их гостеприимство за чистую монету и не переживать из-за того, что может прятаться под семейным ковром. Например, он знал, что у Джоди были некоторые сложности с братьями – со старшим она не разговаривала, а за младшего переживала – тот в некотором роде оказался в их семье отщепенцем, но в беседе братья не фигурировали, и никаких признаков конфликта между родителями Тодд тоже не заметил.

Несколько месяцев спустя, в самый разгар осенних красок, когда верхушки деревьев пестрели яркими цветами, а город в лучах низкого солнца сверкал золотом – осенью Тодду всегда кажется, что должны греметь трубы или трубить охотничьи рожки, – когда он продал тот особняк в Бактауне, обеспечив себе будущее, по крайней мере, в собственных мыслях, они с Джоди нашли маленькую квартирку в Лупе, объединив свое имущество и судьбы.

Он хотел, намеревался на ней жениться и размышлял о том, как сделать предложение, чтобы Джоди не смогла противиться. Она говорила, что у них и так идеальная совместная жизнь, и не соглашалась что-либо менять, но Тодду казалось, что ему удастся ее уговорить, он льстил себе, что сможет усыпить ее бдительность. Ему хотелось взять на себя соответствующие обязательства, скрепить их единство узами, которые станут залогом будущего. Если не строить крепость достаточно прочной, как можно ждать, что она устоит в бурю? Он хотел скрепить их любовь, чтобы их союз был больше, чем они двое по отдельности.

В итоге Тодд решил, что лучшая тактика – взять ее наскоком, в надежде на то, что Джоди в порыве спонтанности уступит, и делал несколько попыток, но она не воспринимала их всерьез. «Давай поженимся», – говорил он, а она отвечала: «Только сначала в супермаркет зайдем, ладно?» Тодда это немного уязвляло, но в то же время ее решимость вызывала восхищение. И все же это не мальчики с детства мечтают о свадьбе. Для него было бы важно, если бы она дала это обещание – сказала слова, которые связали бы их брачными узами, но в ее любви и преданности он и без того не сомневался. Джоди была его; они принадлежали друг другу. И были счастливы. Она порой просто удивительно о нем заботилась, доводя домашние дела до уровня искусства, делая бремя быта очень легким, а для Тодда подобное довольство домашней жизнью было внове – когда он приходил, Джоди его встречала, сама красивая, ужин вкусный, его одежда всегда выстирана и поглажена, и она делала это для него с удовольствием. Ему такая забота казалась столь нежной и изысканной, что он сомневался, навсегда ли это, но их пара оказалась на удивление стабильной. Секс в отношениях с Джоди играл не особо важную роль – ну, не первостепенную. Точнее, скажем так, в них Тодд находил намного больше, чем просто секс. У нее были свои ценности, она знала, чего хочет. С ней получалось жить расслабленно. Мотивы ее поступков казались понятными, ничего внезапного она не выкидывала. Но и это не все. Помимо прочего Джоди обладала какой-то невообразимой глубиной, где-то внутри ее горел огонь, тепло которого его не достигало, в какие-то уголки ее души ему проникнуть не удавалось. Она была основательной личностью, воплощая все то, о чем мечтает каждый мужчина, и куда больше.