Книга Тихая жена - А. С. А. Харрисон

Иногда в ходе разговоров с Джерардом она начинала несколько смущаться этих своих явных жизненных преимуществ, чуть не извиняясь. То, как он на нее смотрел (вопросительно, с надеждой), как выдерживал паузу, чтобы она могла сказать больше, что-нибудь добавить, все это могло заставить ее усомниться в себе. Бывало, что Джоди считала себя фальшивкой – ну, или что терапевт должен бы считать ее таковой. Она начала беспокоиться, что он может думать, будто она лицемерит, скрывая в глубине какую-то страшную правду, не рассказывая о более мрачных моментах своей жизни, что сопротивляется ему и терапии в целом. Но Джерард, вообще-то, никогда ничего подобного не говорил, так что Джоди оставалось лишь заключить, что она все это выдумала, что это лишь легкая паранойя, некоторый дискомфорт, связанный со психотерапевтическим процессом.

8. Он

На ближайшее время Тодда прибирает к рукам Наташа, настаивая, чтобы он всюду ее сопровождал, и по делам, и на экскурсии. Ежедневно он то и дело уходит с работы. Они посещают гинеколога, ищут квартиру для съема, покупают что-нибудь для малыша – игрушки, коляску, колыбельку, стол для пеленания в тон, и Тодду приходится хранить все это в сыром подвале офисного здания, поскольку больше негде. По словам Наташи – еще одна причина поторопиться и снять отдельное жилье.

Во второй половине сентября он подписывает договор аренды, сняв квартиру с двумя спальнями в Ривер-норт. Наташе она пришлась по душе, потому что там новый ремонт, кухня из тика и гранита, джакузи. Не меньше она радуется тому, что въехать они смогут первого октября, а это уже скоро.

После подписания договора, что происходит поздним утром рабочего дня, Наташа объявляет, что это дело необходимо отпраздновать в постели, и они отправляются в свой привычный номер в «Краун Плаза», где Тодд изо всех сил старается ее удовлетворить, несмотря на плохие новости, полученные буквально только что от Клиффа – в подвале жилого дома в Джефферсон-парк образовалась течь. Они и раньше видели, что там сыро, но теперь Клифф говорит, что все хуже, чем предполагалось изначально, и что случившееся вчера – это дурной предвестник. И как только Тодду удается сбежать, он едет туда и сам осматривает мокнущую западную стену (где он собирается ставить стиральные машины), понимая, что положение дел будет только ухудшаться. Следовательно, уменьшается потенциальный размер прибыли, настроение портится, а хватило бы и этого подписанного с утра договора. Оплачивать две квартиры в одном городе – глупость, но разве у него есть выбор? Наташа клещами держит его за яйца, а с Джоди еще ничего не прояснилось. Наташа, конечно, уверяет, что Джоди уже знает правду, но он в этом несколько сомневается. Тодд думал о том, чтобы поговорить с Джоди, но, репетируя вероятный диалог в голове, он заходит в тупик, с учетом того, что сам он окончательного решения насчет собственного будущего еще не принял и что твердого намерения оставлять Джоди у него нет. Пусть Наташа его пилит, пусть давит, но он сам все решит, когда придет время.

Не меньше его напрягает и тот факт, что Наташа стала ревновать к Джоди. Она хочет, чтобы Тодд уже сейчас ушел из дома и поселился в отеле. Ей не нравится, что он возвращается каждый день туда, в то время как она, Наташа, вынашивает его ребенка. И что еще хуже, она стала отвратительно любопытной до их жизни с Джоди. Ей нужно знать, о чем они разговаривают, что ели на ужин, в чем легли в кровать. Он говорит, что они с Джоди просто друзья, что секса у них не было уже несколько лет. Однажды даже сказал, что Джоди пожелала им всего хорошего. Но Наташа все никак не унимается. Только бы она уже успокоилась. Тодд уже давно живет с Джоди. А Наташа молодая; она не понимает, что все эти годы значат. Она суетится, не видит вещей в перспективе, она вспыльчива, бывает даже упряма и своенравна, как отец.

Но помимо всего этого Наташа рождена быть матерью, ей нравится заботиться о ком-то, хочется иметь большую семью, и ему это по душе, Тодд воображает себя главой рода, великодушным предводителем толпы разновозрастных мальчишек и девчонок. Он буквально видит, как они выстроились в рядок, словно для семейного фото, чистенькие, аккуратненькие, тихие и послушные. Самое главное, чтобы дети хорошо себя вели; их надо воспитывать, не давая выйти из-под контроля. Когда сыновья вырастут, он обучит их секретам своей профессии, покажет им город, расскажет, как вырастали его районы, как менялись цены на недвижимость, как распознать потенциально выгодную сделку, Тодд хочет передать все накопленные им знания, чтобы они не прогорели. У них будет другая жизнь, не такая, как у него самого, и это во многом радует, но пока все это лишь на уровне идеи, проекта, возможности. Наташе надо бы набраться спокойствия и ориентироваться по ходу событий, поскольку ничего еще не решено наверняка. Тодд не сделает шага вперед, пока не увидит подходящего пути. Он не может бездумно уйти из дома, построенного совместно с Джоди, оставив все нажитое совместно за такие долгие годы. Джоди для него эталон, это его мир, его земля обетованная. Когда она вошла в его жизнь – на том вставшем под проливным дождем перекрестке, – это было как бальзам на душу, а потом, поверив в него, она словно освятила особняк в Бактауне, даже пришла помогать его красить, ловко и грациозно балансируя на стремянке. Тогда он в любой момент был готов буквально поселиться в ней – на ее безупречной коже, в ее гибком теле, в открытом сердце. А потом, по мере развития отношений, когда их близость обрела глубину, что-то в нем изменилось, словно почва под ногами стала тверже, и у него пропала боязнь, что он не сможет сделать верный шаг, что любое его движение окажется ошибкой.

Пока Тодд жил с родителями, равновесия он не ощущал никогда; все его союзы были сомнительными: мать защищала его от отца, отец настраивал против матери, он сам путался и не понимал, кому больше предан. Тодд много времени проводил в доме Коваксов, ужинал с семьей Дина, иногда и ночевал у них, и его удивляло, что мистер Ковакс всегда сидит за столом с остальными, хвалит то, что приготовила жена, редко выпивает. Миссис Ковакс приглашала Тодда к ним праздновать День благодарения, а однажды позвала вместе с ними и на летний отдых, как она сама сказала – чтобы Дину не было скучно. Обставила все так, будто это он сделает им одолжение, а не наоборот, настолько доброй она была.

И когда Тодд познакомился с родителями Джоди, они напомнили ему семью Коваксов. В их доме также царила непринужденная добродушная атмосфера с таким же ощущением надежности комфорта среднего класса, и, сидя за столом перед тарелкой тушеного мяса и стаканом яблочного сока, он испытал нечто вроде дежавю. Его поразила легкость общения между Джоди и ее матерью, когда они накрывали на стол, ее теплый диалог с отцом, который подшучивал над тем, как быстро дочь набирает ученые степени, называя ее «Фрау Доктор Джоди», а она краснела, и ей это очень шло. Тодд чувствовал себя посягателем из более низшего класса, женихом, который добровольно отказался от образования и вступил на опасный и, возможно, обреченный на провал путь нуждающегося будущего предпринимателя. Он был беден и ненадежен, и не сомневался, что родители Джоди его не одобрят.

Но мистер Бретт – коренастый мужчина в очках с черной оправой, который вообще не улыбался, даже когда шутил сам, и, по словам Джоди, был очень строг с собственными детьми, оказался весьма благосклонным и внимательным, да и миссис Бретт, тоже крайне приятная, красивая и утонченная, приняла Тодда очень тепло.