Книга Темные тайны - Микаэль Юрт

Во всяком случае пока.

Пока он еще не решил, стоит попытаться завлечь ее в постель или нет. Он предпочел продолжить мягкий стиль общения. Спокойно и достойно. Не с осуждением, а скорее с пониманием. Он покосился на ее грудь, смотревшуюся в бежевом пуловере весьма привлекательно.

— С детьми всегда так. Иногда получается, иногда нет. Кровная связь еще не является гарантией хороших отношений.

Себастиан внутренне содрогнулся. Черт возьми, как язвительно! Семь лет изучения психологии, двадцать лет в профессии, и вот он, его вывод, слова утешения женщине, жизнь которой за пару часов перевернулась с ног на голову.

«Иногда получается, иногда нет».

К своему изумлению, он увидел, как Клара серьезно кивнула, явно удовлетворившись столь глубоким анализом. Она даже благодарно улыбнулась ему. У него определенно получится с ней переспать, если он правильно разыграет свои карты. Себастиан встал и начал убирать со стола тарелки и стаканы. Когда он вернулся обратно, Клара уже принялась готовить обед — жарить мелкие кусочки мяса с овощами и яйцом. Ей удалось найти в холодильнике банку еще съедобной консервированной свеклы. И две банки легкого пива. Себастиан ел с хорошим аппетитом, а Клара в основном ковырялась в еде. Ком в желудке, казалось, с каждой минутой разрастался, и ее постоянно слегка подташнивало. Однако ей все равно нравилось сидеть за накрытым столом. И иметь собеседника, с которым можно разговаривать.

Пережевывать.

Собеседника, слушающего и столь умного.

Это приносило успокоение. Он все же оказался довольно приятным, этот хам.

Она обратилась к Себастиану, стоявшему спиной к ней и загружавшему тарелки в посудомоечную машину.

— Вы ведь не жили дома, да и в гости приезжали нечасто? Мы переехали сюда в девяносто девятом, и, думаю, я вас тут ни разу не видела.

Себастиан ответил не сразу. Раз Клара, как она утверждала в саду чуть раньше, разговаривала о нем с Эстер, то ей, вероятно, известна частота его визитов в родительский дом. Себастиан выпрямился.

— Я здесь вообще не бывал.

— Почему же?

— Они были идиотами. К сожалению.

Клара посмотрела на него и решила ни о чем не спрашивать. Конечно, его родители не казались самыми веселыми людьми на свете. Но ей представлялось, что после смерти отца мать начала оживать. С ней стало легче разговаривать. Они даже несколько раз вместе пили кофе, и она откровенно расстроилась в тот день, когда поняла, что жить Эстер осталось недолго.

Прозвенел дверной звонок, и секундой позже они услышали, как открывается входная дверь. Торкель покричал из холла и через мгновение появился в дверях.

— Мы закончили, вы можете возвращаться. Я сожалею, если мы причинили вам неудобства, — с ходу обратился он к Кларе.

В голосе Торкеля, однако, особого огорчения не слышалось. Как всегда, корректен. Себастиан едва заметно покачал головой. Неудобства. Эта фраза, вероятно, значилась в какой-нибудь выпущенной году в пятидесятом должностной инструкции, определявшей, как должен вести себя полицейский при контакте с общественностью. Ведь ясно, что кое-какие неудобства Кларе он причинил. Арестовал ее сына и перевернул вверх дном дом. Однако Клара, похоже, оставила это без внимания. Она встала и почти демонстративно обратилась к Себастиану.

— Спасибо за обед. И за компанию.

С этим она покинула кухню, не удостоив Торкеля даже взглядом.

Когда за Кларой захлопнулась входная дверь, Торкель шагнул в кухню. Себастиан все еще стоял, склонившись над мойкой.

— А ты, как я вижу, ничуть не меняешься. По-прежнему дамский угодник во всеоружии.

— Она стояла на улице и мерзла.

— Будь на ее месте папа Лундин, он бы так и остался стоять на улице. Можно?

Торкель показал на включенную кофеварку, где еще оставалось немного кофе.

— Конечно.

— А чашка?

Себастиан указал на кухонный шкаф, и Торкель достал оттуда полосатую финскую кружку.

— Приятно снова встретиться. Мы ведь чертовски давно не виделись.

Себастиан испугался, что это сможет стать прелюдией к тому, что Торкель все-таки предложит встретиться вечерком или выпить пива. Себастиан занял выжидательную позицию.

— Да, давненько.

— Что ты сейчас поделываешь?

Торкель вылил себе в чашку остатки кофе и выключил кофеварку.

— Живу на доходы от авторских прав и страховку жизни жены. А теперь еще умерла мать, так что я могу продать дом и немного пожить за ее счет. Но ответом на твой вопрос будет — ничего. Я сейчас ничего не делаю.

Торкель застыл на месте. «Слишком много информации сразу, и, вероятно, не из числа общепринятых рассказов „о, все потихоньку-полегоньку“, как он того ожидал, — подумал Себастиан. — Впрочем, полное бездействие в сочетании со смертями в семье, возможно, отобьет у Торкеля желание воспользоваться случаем и „наверстать упущенное“». Себастиан посмотрел на коллегу и увидел в его глазах выражение искренней скорби. Сочувствие всегда было одной из прекрасных черт Торкеля. Корректен, но способен сопереживать. Несмотря на все, что ему доводится видеть по работе.

— Страховка жены… — Торкель отпил глоток кофе. — Я не знал даже, что ты был женат.

— Да, женат и вдовец. За двенадцать лет кое-что успевает произойти.

— Какая трагедия. Сочувствую.

— Спасибо.

Воцарилось молчание. Торкель потягивал кофе, притворяясь, что тот горячее, чем на самом деле, что позволяло ему уклоняться от возобновления неклеящегося разговора. Себастиан пришел ему на выручку. Торкель почему-то явно искал его общества. После двенадцати лет Себастиан вполне мог подарить ему пять минут деланой заинтересованности.

— А ты? Как твои дела?

— Снова развелся. Чуть более трех лет назад.

— Печально.

— Да. А в остальном — ну, все потихоньку-полегоньку. Я по-прежнему в Госкомиссии по расследованию убийств.

— Да, ты говорил.

— Да…

Снова молчание.

Новый глоток кофе.

Опять спасение. Наименьший общий знаменатель. Работа.

— Вы что-нибудь нашли у Лундинов?

— Даже если и нашли, я не могу тебе этого сказать.

— Да, конечно. Меня это, в общем-то, не интересует. Просто хотел поддержать беседу.

Себастиану показалось, что на лице Торкеля мелькнуло разочарование. Что бы это ни было, но задержалось оно лишь на долю секунды, после чего Торкель бросил быстрый взгляд на часы и выпрямился.

— Мне надо идти. — Он поставил кружку с недопитым кофе в мойку. — Спасибо за кофе.

Себастиан вышел за ним в холл. Прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал наблюдать за тем, как Торкель берет свисающий со шляпной полки рожок для обуви и надевает мягкие кожаные туфли, которые снял у входной двери. Внезапно Себастиан увидел поседевшего пожилого человека, старого друга, который хотел только добра и которого он принял с откровенной холодностью.