Книга Налда говорила - Стюарт Дэвид

Когда Мэри вернулась, она выглядела как-то странно. Она немного хмурилась и смотрела на меня так, будто хотела что-то спросить.

– Это?… – спросила она, показывая мне что-то. Потом нахмурилась больше. – Это ты так шутишь со мной? – спросила она, и я постарался для нее улыбнуться. Но она не улыбнулась мне в ответ. Вместо этого она хмурилась и дальше и смотрела на меня. Потом зашла в комнату и повернула кресло от стола к раковине. И села на него.

Я толком не знал, что делать, потому что она ничего не говорила. Она просто сидела, хмурилась из-под локонов, иногда было похоже, будто она хочет рассмеяться, если я только правильно ее понял, но потом она хмурилась еще больше. Так что я повернулся к раковине и включил воду. Потом я положил туда тарелки и все прочее.

Она начала говорить, когда я выключил воду, но очень тихо и не своим искусственным голосом.

– Я… Ты правда веришь во все, что ты мне рассказал, – сказала она. – Да? – А когда я повернулся к ней, она смотрела на меня таким взглядом, какой очень похож на тот, которым на меня иногда смотрела Налда. Когда она бывала очень обеспокоена. Как в тот раз, когда я упал с дерева, на которое забрался в одном из наших садов, я тогда лежал на земле на спине и ждал, пока что-нибудь заболит. Или когда в другой раз я стоял слишком близко к Налде, когда она копала, и она ударила меня лопатой по голове. Мэри смотрела на меня с таким же выражением – с тем же выражением, с которым Налда бросила лопату и осматривала мои волосы. Так что я посмотрел на дверь.

– Я не думала, – сказал Мэри, все еще очень тихо и все еще своим обычным голосом. – Я никогда не думала… но я ведь не ошибаюсь? Эта банка и все те другие вещи, они ведь не для того, чтобы подшутить надо мной? Ты действительно веришь во все то, что ты мне говоришь, веришь, что все это правда, да?

Я кивнул. А еще улыбнулся, чтобы посмотреть, изменится ли что-нибудь. Но ничего не изменилось. Лицо Мэри быстро стало похожим на лицо Налды, когда та собиралась плакать – когда я что-то с собой делал, а она плакала. Тогда Мэри сказала:

– О, мистер Рейнеке…

И она встала с кресла и пошла ко мне. А я так и не понял почему.

19

Вот и все, что она тогда сказала, Мэри, только «О, мистер Рейнеке», как будто я сильно поранился. И пока я стоял около раковины, глядя на дверь, она подходила все ближе, пока не оказалась совсем рядом. И тогда она взяла мою руку обеими руками. А потом наклонилась ко мне и молча прижала наши руки к своему лбу.

Раньше, когда я стоял рядом с ней в саду, я иногда немного дрожал. И теперь я начал дрожать так же, только сильнее. Я не думаю, что она догадалась, потому что с рукой, которую она держала, было почти все хорошо, но все, что ниже шеи, у меня было напряжено, и ноги тоже. Как будто я боялся.

– Я думаю, мне пора пойти помочь Фрэнку, – сказал я, чтобы появилась причина уйти, и у меня это получилось сказать таким странным голосом, который я не слышал с самого первого раза, когда увидел Элизабет и Фрэнка. Когда я еще нервничал из-за них и всяких прочих вещей.

Когда я это сказал, она медленно отпустила мою руку. Она отпустила ее достаточно медленно, и я смог ее убрать, а ее руки остались там же. Потом, после того, как я убрал свою руку, она медленно, совсем не глядя на меня, подняла голову и повернулась обратно к столу и стала смотреть в другую сторону от меня.

Сначала я особо не двигался, только опустил посудную тряпку и продолжал дрожать. И Мэри тоже немного постояла. Но вскоре она спросила, может ли она пойти со мной сегодня вечером, как обычно, и я сказал:

– Да.

– Что ж, – сказала она своим искусственным голосом, который был немного похож на ее настоящий. – Может, я пока просто подожду и припудрю носик там.

И потом мы пошли к больнице и по дороге не сказали друг другу ни слова. Я продолжал исподтишка наблюдать за Мэри, чтобы увидеть, не хочет ли она что-нибудь сказать. Но она все время смотрела вперед, не улыбалась и ничего такого. А я не смог придумать повода, чтобы задать ей какой-нибудь вопрос. Так что я просто шел рядом, молча и продолжая дрожать.

Это был один из самых странных вечеров с Фрэнком и Элизабет. Я помог Фрэнку с лошадьми, как обычно. Но все остальное было совсем по-другому.

Как только мы оба вошли в комнату, Элизабет и Фрэнк посмотрели на нас как-то не так, будто знали о том, что что-то не заладилось. Но они не пытались выяснить, что именно, и не пытались вести себя с нами как-то иначе, ничего подобного. Они просто молчали, пока я помогал Фрэнку со списком. А потом, когда он подвел итог, я увидел, что Элизабет несколько минут смотрела на него, пока не поймала его взгляд. Потом подняла брови и перевернула свой пустой стакан и поставила его на стол, а Фрэнк тихо задвинул стул и кашлянул.

– Я думаю, – сказала Элизабет, – я думаю, нам с Фрэнком пора идти, а вы двое не скучайте тут. – И Фрэнк снял их пальто с крючка, а Элизабет нам мило улыбнулась.

Я думал, что она собирается сказать что-то еще, потому что видел, как она открыла рот, как будто собирается заговорить, но так ничего и не сказала. Она просто посмотрела на меня и на Мэри с неким беспокойством, а потом застегнула пальто на все пуговицы.

– Увидимся завтра, – наконец сказал Фрэнк и поднял сумку Элизабет с пола под вешалкой. И после того, как они ушли и мы услышали, как закрылась дверь в коридоре, Мэри посмотрела на меня, без слов, без улыбки, без чего-нибудь такого. А потом пошла к шкафу, в котором обычно стоял портвейн.

Большую часть времени, пока Элизабет и Фрэнк были там, и на самом деле с того момента, как Мэри встала и пошла в туалет, меня все смущало. Я не мог придумать ни одного слова, чтобы ей сказать, просто потому что не знал, почему она стала такая странная. И я просто ждал, что она заговорит и объяснит мне, почему все так странно. Так что когда она подвинула стул, чтобы сесть лицом ко мне, я ждал и дальше. Я не повернулся, чтобы сесть лицом к ней, я так и не повернул голову, продолжал смотреть вперед и вниз на свою выпивку на столе и видел ее краем глаза, я все ждал и ждал, пока она наконец-то не сказала:

– Итак… мистер Рейнеке…

И потом, все еще краем глаза, я видел, как она села прямее, и я немного повернулся, чтобы смотреть на нее иногда. И когда я это сделал, она протянула мне руку, чтобы я смог ее взять. Через какое-то время я это сделал, и мы стали сидеть, держась за руки и не глядя друг на друга. И теперь я почти не дрожал.

– Расскажите мне что-нибудь, мистер Рейнеке, – тихо сказала Мэри, подняла стакан и чуть отстранилась. Но мне было нечего рассказывать. Я еще ждал, когда она скажет мне, почему все вещи стали такие странные, и ни о чем другом я говорить не мог. Так что я ее спросил:

– Что-нибудь что?

А она сказала:

– Не знаю… Что-нибудь еще про Налду. Расскажи мне про нее.

И я спросил ее, что именно.

– Ну… – сказала она, – вроде того… сколько лет тебе было, когда она рассказала тебе про твоего отца и брильянт?