Книга Бимайн. Тариф на безлимитное счастье - Мария Свешникова

– Уверены, что стоит? – Ира косо посмотрела на меня. Этот взгляд относился к моему знанию ее ночи с Маратом.

– Кстати, это Аня, девушка Марата.

– Так. А что, выпить – неплохая идея, – испуганно пробормотала Ира и бросилась к бару.

Вот это да! Мы впервые были солидарны со шваброй пятьдвадцатьпять в этом безудержном рвении. Прогресс на лицо и, наверное, печень.

Аня же готова была меня пристрелить, потому как их отношения держали в тайне – подальше от сглаза. Какой сглаз – когда такая швабра пятьдвадцатьпять рядом! Тьфу-тьфу-тьфу, об стол три раза лучше головой и посильнее.

– И давно у вас? А ты мне с самого начала понравилась. А здорово было бы вчетвером уехать куда-нибудь! – Швабра практически хлопала в ладоши.

Я поперхнулась. В Аниных руках бокалы тряслись от ярости, как микрошейкеры.

– А ты почему сегодня без пиджака? – сказала Аня с набитым ртом, так что струи полились по углам губ.

Ира сняла свитер, оставшись в белой майке на голое тело. Нам с Аней резко понравились все ее пиджаки сразу. А Вадику Ира.

– Нет, девочки, я придумала – надо будет повторить и уехать куда-нибудь вшестером, правда, Вадик? А то как ты свою жену отправишь одну? – Ира не переставала делать шоу все комичнее.

Вадик окончательно потерялся.

– Да он мне не муж! – яростно завопила я.

– Чего опять поссорились? – спросила Ира у Ани, воспринимая мои слова как фарс.

Аня билась головой о столешницу. Вадик искал глазами виски. Ира улыбалась, демонстрируя свою белозубость и не понимая, что лишь обнажает очередную, не застрахованную, прошу заметить, мишень.

Одна я нашла умный выход – спасаться бегством.

Романович с Маратом курили на уличной веранде. Я вылетела туда как ракета и впопыхах пыталась резко донести до них полученный заряд волшебного пенделя.

– Алек, она решила, что мы тут вшестером – она приехала для тебя, Марат с Аней и я с мужем.

– А Вадик? – переспросил Алек.

– Так я же говорю, она думает, что я с мужем!

Марат почесал затылок.

– А Анька там чего делает? – спросил Марат.

– Бьется головой о столешницу и разбила уже три вазы.

Марат помрачнел, двинулся в сторону машины, сел и уехал. Этого жеста ни я, ни Романович не поняли.

– Алек, а что с ним?

– Не знаю, – ответил он в полном умиротворении, практически познав дзен, – нам бы ночь простоять да день продержаться!

– Не зарекайся, нам бы ночь простоять, пролежать, до утра бы дотянуть, а там подмога приедет!

– Какая подмога? – мечтательно начал глядеть в небо Романович.

– Алек! У нас крохотная проблема – нам в десять утра встречать бабушку на вокзале, а к пяти ехать к твоим родителям!

– Слушай, а может, все-таки застрелимся?

Его идеи всегда были на редкость конструктивными.

– Не. Дорого. И потом Аньке же все отмывать придется... Набери Марата, узнай, где он? – нашла я причину отвергнуть предложенный вариант.

Алек отошел метров на пять. А еще придумывают про бабский треп.

– Ну чего? – меня распирало от любопытства, как воздушный шарик от гелия.

– Он подумал, что Ира все рассказала Ане и что она разбила вазы из ярости, и уехал.

И меня еще называют эксцентричной?

– А-а-а. Ну тогда ладно!

– Сейчас вернется. Чего-нибудь в магазине купить нужно? – спросил Алек, чуть отведя телефон ото рта.

– Алиби. Кстати, чего Марат на тему Ирки сказал?

– Что признается Ане после Таиланда.

– А почему после?

– Потому что после. Кстати, билеты, номера – все уже готово. Нельзя же дать пропасть шести тысячам баксов.

– Жмот.

– Не жмот, а сумка Prada.

Мы вернулись в дом. Ире уже было весело, она двинулась в нашу сторону в обнимку с Вадиком и, прихихикивая, выдала:

– А вы знаете, что Вадик ей не муж! Или... – она тыкнула пальцем в его живот, – а у тебя совесть есть, может, ты ко мне просто пристаешь?

– Нет, не муж!

Пойду и я объемся груш. Или все же первоочередно в душ?

25. Частные владения. Охраняются злой женой

Аня стояла возле холодильника и мазала лоб гепариновой мазью. Она брала в руки какие-то предметы, каждый раз все тяжелее, делая вид, что кидает их в Иру, однако оставляла в руках. Но каждый раз мы подсознательно надеялись, что она таки осилит холодильник и закончит наши страдания, но тут же вспоминали про Уголовный кодекс и вздрагивали. А может, просто возлагали все оставшиеся целыми и не разодранными в клочья действительностью надежды на содержимое Indesit, то, что, в отличие от нас, сделано с умом.

– Лед приложи, – посоветовала я Аньке.

– Я сейчас так приложу! Тебе приложу по причинному месту.

Испугались и я, и Марат одновременно. Каждый за свои половые органы.

Ира же пустила свои похотливые фибры в сторону Романовича. И двинулась вперед. То ли мозгом, то ли просто охмурять – облизывая губы, стирая с них помаду.

Марат ухватил ее за карман на джинсах, пытаясь не допустить смертоубийства. Пытаясь спасти меня от строгого режима, он совершил один из своих самых опрометчивых поступков.

Некто, похожий на мистера Бина, возле холодильника налил в стакан воды и выплеснул на Марата. Часть стакана, естественно, в силу Аниной меткости попала на меня. Я начала вытираться, рукой пытаясь стряхнуть влагу.

– Маш, а почему ты пенишься? – спросила швабра, разглядывая процесс стирания воды с моего тела, столь стыдно обратившийся вспениванием.

– А у меня бешенство. Сейчас еще и изо рта пойдет! – Я скорчила страшную и злую морду. По крайней мере Ира испугалась.

– Что это с ней? Снова с мужем поругалась? С другой стороны, какой идиот будет отпускать такую девушку ночью одну тусоваться?

Романович покраснел.

Мыла не надо – веревки будет вполне достаточно.

– А ты будешь отличным мужем, точно тебе говорю, – улыбнулась она Алеку.

Ее зубы были в зоне повышенного риска, а Анька на линии огня во всеоружии, вытирая льняным полотенцем с полсотни хрустальных фужеров.

Я стояла в душевой кабинке и смывала с себя гель для душа, разговаривая сама с собой, разыгрывая сценки между мочалками, устраивая драки: «На тебе, получи! В бок, в пах, в солнечное сплетение!»

– Я не подсматриваю, а только подслушиваю! – послышался голос Марата возле двери.

– Да, пожалуйста, только не цитируй Уголовный кодекс! – до меня не сразу дошло, что место действия – душ.