Книга Весна Византии - Дороти Даннет

Из того груза, который Дориа привез в Италию, большая часть уже была продана в Пизе и Флоренции. Поговаривали, что там имелось олово и свинец. Точно так же, как и Шаретти, остальную часть груза генуэзец оставил на складе и собирался потом везти дальше на Восток. Для всех было оставалось тайной, что же там хранится. Дориа охранял свои склады чрезвычайно усердно, и даже Николас не смог обойти эту защиту. Вопреки приказам, бывший раб-гвинеец Лоппе постарался свести дружбу с хорошеньким пажом Дориа, Ноем, но не сумел вызвать у того доверия и вернулся, весь исцарапанный, со следами укусов. Николас со смехом выразил ему свое сочувствие. Возможно, памятуя о собственном происхождении, он никогда не относился к слугам как к низшим существам.

Вернувшись во Флоренцию, фламандец, следуя примеру Пагано, также начал собирать свой груз. Юлиус с двумя писцами помогал ему, дни напролет проводя на складе, уже забитом тканями Шаретти, привезенными из Брюгге. Когда времени до отплытия оставалось уже совсем немного, монна Алессандра решила обратиться с просьбой. Она пригласила Николаса к ужину.

В личных покоях хозяйки дома фламандец сел за стол со словами:

― Да, я получил вести из Брюгге от моей супруги и от мастера Грегорио, ее стряпчего. С Лоренцо наверняка все в порядке, иначе они упомянули бы об этом.

Монна Алессандра нетерпеливо покачала головой.

― Я не спрашиваю о новостях от Лоренцо. Он пишет всегда, когда ему нужны деньги. Но твои письма… Там говорится о войне в Англии?

― Вероятно, все скоро решится, ― ответил Николас. ― На трон взойдет Генрих Ланкастер, если только он отстранит своего сына от наследства в пользу Йорка.

― У короля Генриха ― жена француженка. Она не согласится. ― Монна Алессандра задумалась. ― Она обратится за помощью в Шотландию, и пострадает экспорт красной рыбы. Это разорит торговлю! Кто вообще согласится жить в Лондоне, если в любой момент один из королей может реквизировать все корабли и отказаться платить по долгам? Папа и герцог Миланский пытались помирить враждующих англичан… И знаешь почему? Чтобы как только в Англии воцарился мир, она пошла войной на короля Карла Французского. И ты думаешь, они успокоятся хотя бы тогда? Нет! Потому что после этого папа пошлет их в крестовый поход для спасения Леванта от турков! Катастрофа!

― Возможно, ― заметил на это Николас, ― брат Людовико сумеет убедить герцога Бургундского начать крестовый поход, вне зависимости от ситуации во Франции. Похоже, он обладает даром убеждения.

― Этот человек? ― возмутилась монна Алессандра, ― Он сын лесоторговца! В юные годы он делал в лесу зарубки ― ха-ха! ― и отбирал подходящие деревья для доков. К тому же герцог Бургундский никого не слушает.

Фламандец поджал губы.

― По словам Грегорио, по весне он собирает капитул ордена Золотого Руна…

―…Где бургундские вельможи будут наряжаться в бархат, пировать и красоваться перед дамами, но не сделают ровным счетом ничего. Как все подобные общества, это просто детская игра. Зачем ты об этом заговорил? Неужели ты и впрямь веришь, что за тобой по пятам последует бургундское войско? Двадцать лет назад покойный император Константинополя прибыл во Флоренцию. Он умолял помочь ему. Он гостил у твоего друга Козимо де Медичи… И все равно Константинополь пал. Когда он говорит с тобой ― поминает ли мессер Козимо Бога?

― Иногда, ― ответил Николас.

― Ты улыбаешься и думаешь, что это лишь для проформы. Но в остальное время, уверена, он говорит лишь о деньгах.

― Именно за этим я здесь, ― кивнул бывший подмастерье.

― Да, конечно. Он будет говорить с тобой на том языке, какой тебе понятен. Что может невежа знать об Аристотеле, Платоне и о великих мыслителях, чьи творения занимали ум таких людей, как мой Маттео? Конечно, он будет говорить о банальных вещах.

― О торговле, ― подтвердил Николас. ― Именно она позволяет мыслителям есть, писать и продавать книги. Я не могу сообщить вам никаких исключительных новостей или политических сплетен, не могу ничего сказать о будущем Лоренцо и Филиппе. В моем положении нелепо претендовать быть тем, кем я не являюсь.

― Многие не согласились бы с тобой, ― возразила монна Алессандра. ― Можно, к примеру, назвать это целеустремленностью… но, скорее всего, ты прав. В таких случаях чаще всего страдает брак. Итак, ты собираешься отсутствовать очень долго, но, как я вижу, уезжаешь без всякого поручения. Ты ― не второй Язон. Ты думаешь лишь о золоте, о власти и о восторгах плоти. Я знаю таких, как ты. Ходил ли ты к мессе хоть три раза с тех пор, как приехал сюда?

― Думаю, что Язон тоже не ходил к мессе, ― заметил Николас. ― Но вы правы. У меня нет никаких поручений ни к православной церкви, ни к султану. У моей супруги процветающее дело. Я хочу, чтобы оно процветало еще больше. Вот и все.

― Ради нее? ― поинтересовалась мать Лоренцо.

Фламандец помолчал.

― Вы сказали, что хорошо знаете таких, как я. Тогда судите сами. Может быть, Лоренцо вам подскажет.

― Нельзя слушать всех подряд. Сплетни мне известны, ― сказала монна Алессандра. ― Будь я Медичи, я бы пожелала знать только факты. Удачный брак идет по пять процентов на фунт в рыночном исчислении. Неудачный не стоит ничего.

― Факты? ― переспросил Николас. ― Это законный брак, но лишь ради блага компании. Я не наследую ничего, получая только установленную плату за труды. Наследницами демуазель остаются ее дочери.

― Чисто деловой союз? ― уточнила монна Алессандра. ― Ты крепкий юноша. И я слышала разные толки…

Однако он не желал отступать.

― Я буду говорить лишь о том, что влияет на денежный рынок.

Подчеркнутые карандашом брови высоко поднялись, ― та же типично флорентийская ирония, какую фламандец видел и на лице Козимо Медичи.

― Глупая женщина может повлиять на состояние рынка, ― промолвила она. ― Твоя жена уже немолода. Ей нужен муж и управляющий ― и это не обязательно один и тот же человек. Так что у нее были свои причины. Может, она боялась, что ты уйдешь. Может, боялась, что ты уложишь в постель, а затем и возьмешь в жены одну из ее дочерей. Может, она боялась за своего сына… ведь он и впрямь умер у тебя на руках, как мне говорили. А, возможно, она просто влюбилась в мальчишку, как бывает иногда со старухами. Май и декабрь… Так что, как видишь, мой вопрос имеет значение. И пока на него нет ответа. Рынок не может понять ни твои, ни ее мотивы и предсказать будущее компании Шаретти.

― Тогда почему бы не погадать на кофейной гуще? ― поинтересовался Николас. ― Я до сих пор и не догадывался, как нам повезло, что мессер Козимо согласился заключить с нами сделку, не задавая столь личных вопросов. Но сегодня я гость за вашим столом, и хотел бы послушать ваше мнение об иных предметах.