Книга Наследница - Мэри Каммингс

Домой он попал даже раньше обеда. На подходе к дому, непонятно почему, начал волноваться и успокоился, только увидев выскочившую в коридор Рене.

— Ну что? — она тревожно смотрела на него.

— Все в порядке! Завтра в двенадцать, Сейчас я тебе все расскажу.

Увидел, что тревога на ее лице сменилась облегчением. Ну, а что она думала? Должна же понимать, с кем имеет дело!

Решив немножечко помучить ее ожиданием, Тед неторопливо переоделся — и лишь потом уселся в кресло и с удовольствием пересказал весь разговор.

— Спасибо. Значит, завтра, — кивнула Рене.

На лице ее появилось странное выражение — то ли растерянное, то ли задумчивое.

— Завтра. Боишься?

— Что? — она не сразу поняла вопрос. — А, нет. Просто хочу еще раз обдумать, что и как ему говорить.

Что ж, у него тоже было полно работы. Оставив Рене с отсутствующим видом сидеть в кресле, Тед сунул в плейер кассету, полученную от Жувена, и завалился на диван — слушать воркование двух геев. Это было необходимо для написания отчета.

Беседа не отличалась разнообразием и прерывалась длительными паузами. Черт бы побрал их кровать! Магнитофон включался от любого звука и, к сожалению, не мог отличить голосов от скрипа кровати, звона бокалов и тому подобного мусора. На сей раз кровать попалась какая-то особенно скрипучая...

Куда интереснее было незаметно наблюдать за Рене. Губы ее слегка шевелились — очевидно, она репетировала завтрашний разговор. Потом сжала зубы так, что заиграли на щеках желваки; глаза сузились. Нахмурилась... чуть улыбнулась...

Теду казалось, что он может понять, о чем она думает — во всяком случае, мысли о Викторе угадывал уже почти безошибочно.

Он даже огорчился, когда пленка кончилась — не было больше повода лежать и смотреть, но со вздохом встал и поплелся на кухню готовить обед. Правда, в голове шевельнулась коварная мыслишка: а на что в доме женщина?! — но он цыкнул на нее, напомнив себе, что пора и совесть иметь. И так Рене вчера кормила его ужином, а с утра варила кофе — и это притом, что она все-таки гостья.

Она даже не сразу заметила, что Тед исчез — сидела и проговаривала все, что нужно будет завтра сказать адвокату, стремясь подобрать как можно более точные формулировки. Но когда с кухни послышался шум, Рене потянуло туда, будто магнитом.

Увидев ее, Тед улыбнулся — и, как всегда, захотелось улыбнуться в ответ.

— Садись, сейчас все будет готово.

И сразу стало легче на душе. Не хотелось больше вспоминать ни о чем плохом — просто сидеть на этой черно-белой кухне и чувствовать себя в безопасности.

Он, кажется, даже не понял ее слов: «Здесь свободно». Свободно — потому что никто не придет, не станет подслушивать под дверью — она подозревала, что Жанин частенько делала это. И никто не сделает ей замечание, что она смеется слишком громко или говорит слишком возбужденно — как не раз бывало в детстве, да и в школе поначалу.

После обеда Тед уселся за письменный стол и стал печатать на машинке. Одна-две фразы... пауза... еще пара фраз — на лице его явственно отражались муки творчества и внезапные приступы вдохновения. Он то хмурился, то хватал сигарету, затягивался, забывал про нее и снова начинал печатать — быстро и сосредоточенно, словно боясь упустить нужное слово.

Рене тихонько подобралась поближе и устроилась на диване, стараясь не отвлечь и не помешать.

Можно было, наверное, еще разок обдумать разговор с адвокатом, но не хотелось. Зачем? Все обдумано уже десятки раз. В те бессонные ночи, когда она лежала и следила за тенями, подступавшими из темных углов — что ей оставалось, кроме этих размышлений?..

Словно поняв, какое направление приняли ее мысли, Тед внезапно весело улыбнулся, будто сказал: «Выше нос! Все образуется!» — протянул руку и быстро потрепал по щеке. Еще мгновение, и рука его вновь вернулась на клавиши, оставив лишь невольную улыбку на ее лице.

Через некоторое время он встал, побродил по комнате; спросил:

— Кофе хочешь?

— Да...

— Ну, тогда сделай мне тоже! — и снова уселся за письменный стол.

Когда Рене вернулась, он вдохновенно чиркал ручкой по напечатанным листкам. Кивнул, буркнул: «угу!» — глотнул поставленный перед ним кофе и продолжил разрушительные действия, уже с помощью ножниц и клея.

Закончив, обернулся к Рене:

— Ну вот, теперь осталось начисто перепечатать — и все. Еще час где-то. Выдержишь?

Теперь Тед печатал с пулеметной скоростью, без остановок, отвлекаясь только чтобы очередной раз затянуться сигаретой. Впервые Рене по-настоящему поняла выражение «дым столбом» — в комнате уже стояла сизая дымка.

Это заняло даже меньше часа. Очередной раз затянувшись, он отодвинул машинку и еще раз пробежал глазами текст. Кивнул самому себе, засунул листки в пластиковую папку, добавил туда же конверт с фотографиями и магнитофонную кассету, вздохнул и потянулся, откинувшись на спинку стула.

— Все! Собирайся, одевайся — пошли!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Когда они вышли из дому, уже смеркалось. На набережной не было ни души, пахло сыростью, дождем и почему-то свежим хлебом. Почти неделю Рене провела в квартире, и сейчас, от первого глотка свежего воздуха, показавшегося необычайно вкусным, ее слегка зашатало.

Выйдя из тихой улочки на бульвар, она подумала, что оказалась в другом мире: яркие фонари, разноцветные вывески, люди — много... Откуда-то слышалась музыка, шелестели шины проносившихся мимо автомобилей, и вырывавшиеся из-под них брызги рассыпались цветными огнями, отражая свет витрин.

Тед вел ее под руку, ловко лавируя в толпе. Наверное, со стороны они выглядели забавно: в одинаковых куртках с капюшоном, джинсах и кроссовках — почти близнецы, только ее куртка была не коричневой, как у него, а темно-зеленой.

Дойдя до автобусной остановки, он расстегнул куртку и развернул Рене к себе, уткнув носом в грудь — со стороны они выглядели обычной обнимающейся парочкой. Впрочем, эта предосторожность наверняка была излишней — едва ли кто-нибудь мог узнать ее в светлом парике, тем более в капюшоне, надвинутом до самого носа.

— Ты бывала раньше в Париже? — шепнул Тед ей на ухо.

— Да, в детстве. Но я почти ничего не помню...

Подошел автобус. Тед впихнул ее внутрь, провел назад и пристроился спиной к окну, снова развернув к себе лицом.

— А куда мы едем? — решилась спросить Рене.

— Увидишь, — он почему-то усмехнулся.

Это был всего лишь толчок — случайная выбоина на мостовой. Автобус покачнулся, она, потеряв равновесие, налетела на Теда — и, наверное, упала бы, если бы он не подхватил ее и не притянул к себе. И внезапно очень остро Рене почувствовала все его тело, жесткое и теплое, плотно прижавшееся к ней.