Книга А дело было так... - Михаил Высоцкий

Через пару дней нагнал нас королевский гонец — нечастый гость в здешних краях, да земля по закону отцу моему принадлежит, вот и положено время от времени гонцов да сборщиков податей посылать. Пока мы крюк к волшебной башне делали, он прямо скакал, так что новости получили сразу за неделю — после шторма, да пиратов Дундука Одноглазого, да русалок морских стервятники небеса заполонили, размах крыльев по десять саженей будет, отродясь таких не бывало. За ними следом желтый туман над морем поднялся, вдохнешь — мигом всякую волю потеряешь, пять минут подышишь — на тот свет отправишься. Как развеялся туман, джинны налетели из южных королевств, это только в сказках они чужую волю исполняют, а в жизни страшнее упырей свет не видывал. Когда же джинны сгинули, выплыл у берега спрут-левиафан, Чудо-Юдо легендарное, младший брат морского короля, во мраке рожденный. Вынырнул, завыл да в море поплыл — братца моего топить, а чем все это закончилось, гонцу неведомо, и следующую порцию новостей раньше чем через неделю и ждать не стоит.

— А ты говорил, не продержится твой брат, — укорил меня Тиналис. — Эх, не будь я богатырем, если с этим Доджем нам еще схлестнуться не доведется…

Даже если схлестнемся — ничего страшного. Додж хитер, да не зол, если в душе копнуть. Только глубоко. Меня почти не мордовал, а что случалось, так в нашем замке даже кошки, прежде чем мышей есть, их мучительной казни предают. Атмосфера такая — от отца во все стороны флюидами ужаса тянет, вот и сходим с ума помаленьку, каждый по-своему, в меру своих скромных сил.

А за мыслями такими и Рона показалась — речушка мелкая, ее и вброд можно перейти, да вот уже лет как триста мост каменный стоит. А посреди моста как будто брат-близнец однояйцовый Тиналиса вырисовался — и конь богатырский в наличии, и меч, и доспехи, и плеч ширина, и даже физиономия чем-то похожа. Поставишь рядом — не сразу отличишь, из одного теста деланы. Только улыбается по другому — если Тиналис все чаще хитро да беззаботно, то эту улыбку я почти каждый день дома видел, так мой отец улыбаться любит, когда особо коварную пакость замыслит.

— Тиналис-богатырь! Какая нежданная встреча! — «обрадовался» человек на мосту. — Вот уж кого не ждал в этих краях встретить, так это тебя! И что же сюда привело столь легендарного героя? Какой подвиг на этот раз совершаешь? Ты колись-колись, а то меня знаешь, так просто не отстану…

— Конкурент? — тихо предположил я, глядя на серое от злости лицо Тиналиса.

— Хуже, много хуже… — столь же тихо ответил богатырь.

Только Тиналис-богатырь гнома вызволил, как узнал, что другой побратим, эльф, в большой беде! Окружили его злые враги, коварством и подлостью в ловушку заманили, и грозит ему теперь смерть. Ну да не испугался Тиналис-богатырь, сказал: «Лучше я сам умру, но друга в беде не брошу!» И поехал с царевичем и гномом вместе, и разметали они всех врагов лютых, спасли эльфа, друга своего, и вчетвером дракона искать поехали. По лесам, по долам, по городам и весям ходили, да кого ни спросят — никто дорогу к дракону не может им подсказать. Уж совсем отчаялись дракона найти, всюду его следы, а сам дракон от героев скрывается, потому что хоть и силен, да понимает, что за богатырями правда и рано или поздно придет его час.

Долго ли скакали, коротко ли, но видят герои однажды — на лесной опушке дом стоит. А у дома старик немощный дрова рубит. Дров тех немерено, тяжело старику, а ведь зима холодная на носу, не будет дров в печи — замерзнет старик. У Тиналиса-богатыря сердце доброе, спрыгнул он с коня, взял топор и все дрова порубил, а царевич да побратимы верные помогали ему. Старик стоит в стороне, улыбается и молвит богатырю: «Спасибо тебе, добрый молодец, помог ты не корысти ради, а по сердца велению; так узнай же, что не простой я старец, а великий мудрец! Все на свете знаю — что хочешь у меня спроси, дам тебе ответ».

Задумался богатырь и говорит: «Скажи нам, мудрый человек, не слыхал ли ты, где дракон лютый притаился, что покоя людям добрым не дает? Полмира объехали — нигде логово змия проклятого найти не можем». Отвечает ему старик: «Вижу, не ошибся я в тебе, богатырь, не клады тебя интересуют и не золото, а судьба человеческая! Долго я прожил, немало повидал, да однажды, когда молод был, слышал, что дракон лютый в пещере темной живет. А пещера та на горе высокой, гора за болотами темными, болота за перевалом снежным, а перевал тот в дивной стране лежит. Чтоб попасть туда, нужно через степь широкую проскакать да реку глубокую переплыть».

Поклонился Тиналис-богатырь и молвит: «Спасибо тебе, мудрый человек, за слова твои». И побратимы его поклонились, и даже царевич, сели на коней и дальше поехали. Долго провожал их взглядом старик, а потом махнул рукой, и дрова все сами к печи полетели. Потому что старец тот не простым мудрецом, а великим волшебником был.

Глава 4

— Конкурент? — спросил парень.

Если бы конкурент… Улыбнулись бы друг другу, даже руки пожали, да разъехались в разные стороны — мы, богатыри, чужие подвиги уважаем. Конкурентов я не боюсь, а вот Алендас каждому уважающему себя герою страх внушает. Если мы герои, то он настоящий антигерой, антиподвиги антибогатырские совершает, причем не сразу раскусишь. Я и сам много лет им восхищался, пока не прозрел. Гнилой он человек, начисто сгнивший, ни стыда, ни совести, никто так, как он, низко не пал, чтоб возвыситься! А ведь самое обидное — знаю про него я много, а доказать нечем! Как за деньги он не чудовищ, а людей убивал, знаю, да свидетелей не осталось. Как принцесс не спасал, а насильничал, знаю, да какая из них в таком позоре сознается. Как «другу» в сердце нож вонзил, знаю, да так историю выкрутил, что «друг» якобы злодеем оказался, а Алендас — героем, что ради дела благого даже побратима не пожалел. Много чего знаю такого, чтоб десятой дорогой обходить, да, видать, не судьба — неспроста Алендас у нас на пути вырисовался, а значит, волей-неволей придется с ним дело иметь. Он ведь как прыщ — пока сам не уйдет, не избавишься.

— Хуже, много хуже, — отвечаю принцу, чтоб сразу все точки над «и» поставить. — Не могу сказать, что взаимно, Алендас!

— Какие мы грубые… — покачал головой. — Как не стыдно самому Тиналису-богатырю так разговаривать? А то ведь еще пойдут слухи, что никакой он не спаситель народный, а обычный наемник, что без лишнего золотого не пошевелится! Ты, принц, не думай — это пока он с тобой, а как прижмет, мигом с камнями скроется, один на один с драконом оставит!

— Больно ты много знаешь, Алендас… — Демонстративно опускаю руку на рукоять меча.

— Да уж немало, Тиналис! Сам знаешь, слухами земля полнится — про камни одна наша общая знакомая проболталась, ты ей еще чужие долги отдавал. Про принца и дракона вся столица только и болтает, жалеют беднягу. А про скаредность твою и знать не надо, у тебя все на лице написано… Или будешь спорить, Тиналис? Может, хоть один подвиг назовешь, который ты за так совершил? Молчишь, нечего сказать? А ведь не было такого. Так что ты, принц, по его поводу особо не обольщайся, такому обмануть — раз плюнуть!

— Что тебе нужно, Алендас? — не стал ввязываться я в безумный спор — безумный, потому что ложь с правдой в его словах слишком искусно переплетены, с одним спорить станешь — он на другое будет давить.