Книга Гроб хрустальный - Сергей Юрьевич Кузнецов

— Кто хозяин? — спросил один.

— Илья, — крикнул Андрей, — к тебе пришли.

Милиционеры неприязненно осматривали прихожую, заглянули в кабинет Шаневича и в большую комнату. Дверь офиса была закрыта, к тому же ее загородили Андрей, Глеб и Нюра.

— Все, уже закончили, — добродушно сказал Шаневич, — простите, не заметили, что уже одиннадцать, но вы видите, гости разошлись, так что, может, вы присядете…

— Присядем потом, — сумрачно ответил один милиционер, — а вас мы попросим на минутку выйти с нами.

На секунду у Глеба мелькнула безумная мысль, что Шаневича арестовывают и, оставив Андрея поддерживать Нюру, он выскочил за Ильей на лестницу.

На площадке между этажами, в луже крови, лежала Снежана. На стене, прямо над неподвижным телом, кто-то неумело и поспешно нарисовал кровью несколько черточек.

Это был Танин иероглиф.

Глава тринадцатая

Все высыпали из квартиры и столпились на лестнице. Юбка Снежаны задралась выше резинки чулка. Глеб вспомнил, как Снежана говорила в такси, что никогда не носит трусов, и захотел поправить юбку, но понял, что менты не подпустят его к трупу. Нож — рукоятка замотана изолентой, — валялся в луже крови.

Внутри все будто онемело. Глеб оперся на перила и посмотрел вниз, в лестничный проем. Отчетливо, до головокружения, он почувствовал, что Снежана умерла — и почему-то снова подумал о Тане. Они не переписывались, даже ее е-мэйл он давно забыл, так что, может, она тоже мертва — никого из общих знакомых он не видел, и вполне мог об этом и не узнать. Внизу один из ментов спрашивал женщину из нижней квартиры, зачем она перевернула труп. Сухонькая, седая старуха громко, на весь подъезд, отвечала милиционеру:

— Молодой человек! Если бы каждый раз, когда я видела раненого, я бы ждала появления милиции, вас бы тут вовсе не было!

— Что вы имеете в виду? — чуть слышно спросил мент.

— В каком году родился? — парировала старушка. — Отец или дед на фронте были?

— Дед был, — ответил мент и добавил: — Под Сталинградом погиб. Тебя, видать, на него не нашлось.

Где-то на периферии сознания Глеба пронеслась мысль о том, что его дед тоже погиб под Сталинградом и это странным образом связывает его, Глеба, с ментом. Возможно, их деды знали друг друга, а, может, их останки перемешались в одной братской могиле.

Глеб вернулся в квартиру. В прихожей стояли Настя и Луганский. Бледная Нюра Степановна, держась за косяк, замерла в дверном проеме кабинета Шаневича. Следом за Глебом с лестницы вернулись Ося и Бен с Катей.

— Какой кошмар, какой кошмар, — повторял Бен, на время утратив свою улыбку и бодрый голос. Катя держала его за руку и чуть заметно гладила по плечу. Ося неприязненно покосился на Луганского и отвернулся, а вошедший в прихожую Антон спросил:

— Водка еще осталась? — и, пройдя в комнату, быстро налил себе рюмку.

Все остальные последовали за Антоном. Двое ментов замыкали шествие: разложив на столе бумаги, они проверили документы и переписали собравшихся. Остальные молчали и лишь когда за милиционерами закрылась дверь, заговорили все сразу, перебивая друг друга: зачем она выходила?.. кто же это сделал?.. в собственный день рождения… какой ужас… видимо, время ей пришло… какая глупая смерть… Слова казались Глебу лишенными смысла, стертыми: он столько раз слышал их в кино или читал в книгах. Снова навалилась черная тоска, захотелось немедленно уйти, но остаться одному будет невыносимо.

— Да, отец, — тихо сказал Арсен Шаневичу, — хуй ты теперь узнаешь, кто такая Марусина.

Глеб вздрогнул. И тут же вспомнил валявшийся на ступенях нож — изолента на рукоятке, Глеб его столько раз видел на кухне у Шаневича. Этим ножом убили Снежану. Но раз было убийство — значит, был и убийца. Человек, который взял нож здесь, в квартире, вышел следом за Снежаной и ее убил. Железные законы логики подсказывали, что сделал это кто-то из людей, еще несколько часов назад поздравлявших Снежану с днем рождения. Еще раз Глеб осмотрел собравшихся в комнате.

Настя плакала, прижимаясь к Луганскому, а тот опирался на стол, словно пытаясь от нее отстраниться. Теперь его черный наряд казался траурным. Луганский встревоженно переводил взгляд с лица на лицо. Антон стоял рядом, в руке — недопитая рюмка водки. Нюра Степановна сидела в кресле — лицо бледное, почти зеленое. Чуть в стороне ото всех беседовали Шаневич и Арсен. Возле стола Катя, Бен, Ося и Андрей говорили все вместе.

Все выглядели потрясенными и потерянными. Но Глеб с математической ясностью осознал, что один из них полчаса назад убил Снежану.

— Она так и не набрала своих семи гномов, — сказал Андрей, и Антон тут же повернулся и спросил:

— Каких гномов?

— Ну, — сказал Бен, — у нее игра была. Она же была Сноубол, Белоснежка.

— Я всегда говорил, что Дисней убивает, — заметил Ося. — Как табак.

— Очень смешно, — буркнул Андрей.

Один из них — убийца, думал Глеб. Когда я видел Снежану в последний раз живой, все остальные уже ушли. Последними — Шварцер с Муфасой. Мог ли кто-то спрятаться на лестнице? Нет, исключено — лифт не работает, его бы заметили. Да и уходили толпой, трудно отстать. Значит — один из нас.

В школе Глеб любил разгадывать в "Науке и жизни" детективные истории: приводятся показания всех подозреваемых и говорится, например, что каждый из них дважды говорит правду, а один раз врет. Путем нехитрых логических операций выяснялось, что возможен только один ответ. Вспомнив об этом, Глеб с удивлением почувствовал, что его апатия куда-то пропала. Он неожиданно взбодрился. Так он когда-то собирался на экзамен, каждой клеткой мозга ощущая свою готовность.

Итак, Арсен и Шаневич все время были на кухне. Антон, кажется, тоже ушел на кухню вместе со мной. В квартире оставались Ося, Андрей, Бен, Катя, Настя, Луганский и Нюра. Или Нюра уже блевала в ванной? Не помню. Так или иначе — от шести до десяти человек. Думай, Глеб, думай.

И чем больше он думал об окружающих, как о возможных убийцах, тем слабее становился образ Снежаны, лежащей вниз головой в луже крови, с задранной юбкой, с иероглифом, написанным кровью на грязной стене подъезда.

Глеб прошел на кухню и стал рыться в мойке, пытаясь проверить, не мог ли он перепутать нож. Ножа нигде не было. Значит, и сомнений не оставалось.

— Чего ты ищешь? — спросил за его спиной Антон.

— Так, — уклончиво ответил Глеб. — Ищу нож.

— А это был ваш нож? — спросил Антон

— Вроде, да, — ответил Глеб, хотя минутой раньше вовсе не собирался об этом рассказывать.

— И ты думаешь, — сказал Антон, закуривая, — что ее убил кто-то из здешних?

Глеб кивнул.

— А ты так не думай, — сказал Антон. — Я понимаю, ты меня о совете не просишь, но тем не менее. У меня просто был на эту тему довольно неприятный опыт.