Книга Ушкуйник - Юрий Корчевский

— Хозяина своего бывшего можешь вздёрнуть, а можешь и в полон взять — твоё дело. Однако же мы не столько возмездие вершить собрались, сколько награбленное у сарайских богатеев возвернуть. Пусть знают, что кроме них и другая сила есть, не всё хану и его баскакам на русской земле бесчинствовать и кровушку славянскую пить. Так что сильно кровь пущать не стоит. Отбери у них деньги да освободи рабов — долго набег наш помнить будут!

— Не в силе Бог, а в правде, — сказал Глеб.

— То верно. Однако что-то мы разговорились. Раки стынут.

Воздали должное ароматным ракам, затем прохладному, из подвала, пиву.

— Михаил, в Нижний за товаром сходить не хочешь ли? — невинно спросил Костя.

— Сказал бы уж прямо — Глеба в Нижний доставить надо, — отозвался с обидой тот.

— Ну, голова! Верно, всё наперёд видишь! Только купца, как и волка, ноги кормят. Не пустым же тебе идти? Купи товар для ярмарки. Двух дней хватит?

— Должно.

— Вот и договорились. В Нижнем, как товары продашь да новые закупишь, дождись весточки от Глеба. Кстати, Глеб, ты сам грамотен ли? Писать умеешь?

Глеб покраснел.

— Раньше читал и писал немного, только давно этим не занимался, как в плен попал — не до того было.

— Тогда Михаилу на словах передашь. Никакому писцу не доверяй. Слишком много жизней без проку загублены будут, коли прознают недруги о намерениях наших.

— Ты во мне не сомневайся.

— Да я и не сомневаюсь. Однако за каждого поручиться нельзя, сболтнёт лишнее воин по пьянке — быть беде. И ещё — времени совсем мало. Есть сведения от верных людей, что ордынский хан Ахмат готовит поход на Рязань и Москву. Как войско ордынское из Сарая уйдёт, тут и ударить надо. Потому — поторопись.

Михаил вскорости распрощался и ушёл, а Глеб с Костей продолжили обсуждать план предстоящего набега.

Следующим днём Михаил, предупредив Павла о предстоящей поездке в Нижний, закупил на торгу у охотников беличьи да собольи шкурки, мёд и воск в бочках, расписные глиняные игрушки из Дымковской слободы. Осталось дождаться прибытия Павла с корабельщиками.

Прибыли они под вечер следующего дня. А утром погрузили товар на судно, Михаил с Глебом взошли на ушкуй, и тот сразу отчалил.

До Нижнего добирались долго. Наконец, их взорам предстала гудящая нижегородская ярмарка. Мишке казалось, что он не был здесь целую вечность.

Глеб по приходу сразу ушёл, клятвенно пообещав вернуться через три дня. Михаил тем временем успел свой товар с выгодой продать да новый купить. И про оружие не забыл — не пожалел денег на несколько боевых топоров — хотел корабельщиков своих вооружить.

У боевого топора, в отличие от широкого плотницкого, лезвие узкое. Такое способно любую броню — хоть шлем, хоть кирасу — пробить. И топорище — рукоять — длинное, чтобы врага держать на расстоянии. Мишка здраво рассудил, что команда к топорам привычна, а саблей или мечом владеть ещё учить надо.

Прикупил он немного и нового для себя товара — стекла плоского, оконного. Видел уже такое в богатых домах. И светло от них в избе, и зимой не холодно. Не то что скоблённый бычий пузырь — мутноватый, ничего-то через него не разглядишь. Одно плохо — уж больно товар хрупкий. Однако уложили листы в трюм вертикально на доски, со всех сторон обложили мешками с крупой гречневой. В нынешнем году неурожай на гречку случился, потому спрос есть, вот и прикупил восемь мешков.

День простояли у причала впустую. Товар куплен и уложен, а Глеба всё нет. И лишь когда причал стал пустеть, бывший невольник появился. Мишка только по фигуре его и признал. Кафтан на нём новый, рубаха шёлковая, штаны новые, суконные, в короткие сапожки заправлены, на поясе — сабля. Воин — любо-дорого посмотреть.

— Заждался, Михаил? Прости, дела утрясал. Давай отойдём в сторону.

Глеб вытащил из-за пазухи кафтана свёрнутый в рулон пергамент.

— Передай лично Косте в руки, там всё написано. Смотри, головой отвечаешь за свиток. Ежели что — сожги сразу!

Подивился Михаил тому, что секретная информация писана оказалась, а не на словах, как говорил Костя, но смолчал.

— Понял.

— Тогда удачи!

Глеб повернулся и, не прощаясь, ушёл.

На судне Мишку уже ждали. Только на палубу ступил с причала, как швартов сбросили, и ушкуй отчалил.

В Хлынове он первым делом телегу нанял. Корабельщики мешки с гречкой погрузили, а потом сверху стекло бережно уложили. Другим рейсом уже остальные товары перевезли.

Не задерживаясь дома, Михаил отправился к Косте. Обрадовался сотник и, едва поздоровавшись, спросил:

— Ну, что Глеб? Мишка достал свиток.

— Вот, пергамент передал.

Костя пробежал глазами текст и удовлетворённо кивнул.

— А на словах передал чего?

— Да больше ничего. Он по делам спешил, сунул свиток и ушёл.

Костя кивнул.

— Готовься, Михаил. Ищи ещё судно и пару человек поопытней — кормчего, гребца на каждый ушкуй. Две седмицы у тебя времени. Остальные люди — мои будут. Только втихомолку всё, помни об уговоре!

— Можешь не напоминать — знаю. Михаил позволил себе и команде день отдыха, а потом отправился к Павлу.

— Есть посудина, недалеко — на реке Проснице, в Сунцово. Там купец в бане угорел, а супружнице его судно без надобности, вот и продаёт.

— Едем смотреть.

Отправились на ушкуе, всей командой. Судно оказалось торговой ладьей. Чуть длиннее ушкуя и значительно — на пару аршин шире — пузатая. Осмотрел её Павел и вынес вердикт:

— Оно, конечно, руки ещё приложить надобно, осмолить. Тихоходна будет — больно широка. Грузу много возьмёт, спору нет. Только наш-то ушкуй вдвое быстроходнее будет.

Поторговавшись с купчихой, вдвое сбили цену.

— Вот что, Павел. Даю тебе три дня. Приводи судно в порядок и переправляй его на Молому, в затон — ну, где другой ушкуй стоит. И людей на ладью найди — кормчего и ещё одного матроса, чтобы парус ставить.

— Чего так торопимся? — сразу насторожился Павел.

— Через две седмицы выходить надо будет. И заметь — всем трём судам.

Покачал Павел неодобрительно головой, однако возражать не стал. Видно — что-то знает Михаил такое, что другим знать заказано, потому и не всё говорит. «Ладно, лишь бы за работу платил сполна», — успокаивал себя Павел. А с оплатой Михаил не скупился.

Пока ладью в порядок приводили, он стеклом занялся. Нашёл людей знающих, которые стекло нарезали да в окна вставили. Сам доволен остался, а домочадцы — так те просто от окон не отходили. После подслеповатого оконца в старой избе, затянутого бычьим пузырём, прозрачное стекло воспринималось дивом заморским.