Книга Винляндия - Томас Пинчон

— Совсем как старпёры, бухтим о погоде, — сказала Барби. Блиц вошёл, как раз когда они с Уоллесом выходили.

— Барби! Ууии! Дай-ка поглядим! — Он взял её левую руку, крутнул всю её, затем притворно всмотрелся в ладонь. — По-прежнему замужем, поди ж ты.

— Ага, а Дж. Эдгар Хувер по-прежнему не воскрес, Блейз.

— Пока, мистер Блейз! — проверещал Уоллес.

— Скажи-ка, Уоллес, ты матч глядел вчера? Что я тебе говорил?

— Всё равно хорошо, что не замазались — то были мои деньги на обед.

— Блиц? — взвыли обе женщины в один голос. Блиц стоял на площадке снаружи, смотрел, пока они не загрузятся в машину и не отъедут. Ещё маша вслед:

— Она как-то чудила вообще?

— Нет, не-a, а что?

— Её старик какая-то шишка в Региональном отделении, так?

— Блиц, это кабинетная работа, он в административной поддержке.

— Хмм. Я тебе дёрганым кажусь? А — чек, уже обналичила? Канеш’ нет — чего я даже спрашиваю? Тут история всей моей жизни. Ну так могу я, пожалуйста, на него взглянуть? — Он прищурился, повертел под разными углами. — Странновато он смотрится. А? Не считаешь?

— Я им займусь, — пообещала она, — как только поедим. Теперь расскажи мне, кого там нет в компьютере, отчего ты прям с ума сходишь.

Он принёс домой спешно составленный список, все независимые подрядчики вроде них самих. Френези вынула пару замороженных, сиречь при состоянии холодильника на деле отмороженных, пицц с пепперони, поставила печку на подогрев, и нарубила быстрый салат, пока Блиц открывал пива и зачитывал фамилии. Там были выпускники тюрьмы Лонгбинь, старые полупрофи больших жюри, сборщики займов и дамы на ниточках, коих убеждали помочь с завлечением в ловушки вскорости будущих бывшими клиентов, доносчики с фотографической памятью, девственники мокрых дел, отбиватели чеков, нюхтари рассыпухи, и жопоцапы, у каждого больше чем обильно причин стремиться под тень федерального крылышка, а кое-кто, если повезёт, и обретёт в них объятья и пристанище.

Ну или они в это верили, должно быть. Сейчас же, больше не в компьютере, насколько хоть кому-то из них безопасно?

— Ты теперь уверен, — гнула она, — точно знаешь, что эта как-её-там всё проверила.

— Сам проверял, впечатываю имя, в ответ «Такого Досье Нет», ага? Хочешь, чтоб я пошёл её побил, это поможет?

— Так серьёзно?

— Блядь, на ять. — Примерно тут в комнату забрёл Николас, мультики у него кончились, и родители теперь стали наименее нежелательной программой в округе, на полчасика, во всяком случае — ну и прекрасно вообще-то, поскольку меньше всего на свете кому-либо из родителей сейчас требовались ссоры, или то, что за них сходило, некая игра во вторжение пришельцев, при которой Блиц пулялся жалобами разных калибров и с разными скоростями, а Френези пыталась их отражать или обезвреживать, пока не рухнула её система защиты.

— Скажи-ка, Нидворас, как там у Трансформеров дела, ничё?

— А как у Уоллеса было?

Пацан натянул доброжелательную улыбку, помахал, приложил ладонь к уху, как Рейган, выдающий: «Ещё разок?»

— Несколько вопросов, пожалуй, — Николас делая вид, будто оглядывает комнату, — ма? Ты руку поднимала?

— Это мы тебе мстим за все те вопросы, которыми ты нас раньше заваливал, — Блиц вставив:

— Аминь, —

— не так давно.

— Я такого не помню, — стараясь не расхохотаться, поскольку на деле он помнил, и хотел, чтоб его подразнили.

— Должно быть, старость, дядя, — сказала Френези.

— Без остановки вопросы, на них никто не мог ответить, — сообщил ему Блиц, — типа: «Что такое металл?»

— «Откуда ты знаешь, когда у тебя сон, а когда нет?» — припомнила Френези. — Это у меня был любимый.

Френези поставила пиццы, а Блиц убрёл пялиться в Ящик. Чуть погодя, когда ели, как бы с ясного неба, Блиц произнёс:

— Две возможности я вижу.

Она знала, что он про компьютерный список. Одной из этих двух была та, что пропавшие люди мертвы, или же прячутся от тех, кто их таковыми желает, худший сценарий, который, раз ни один не хотел портить аппетит их сыну, уминавшему пиццу с приостановкой того физического закона, что позволяет Дэгвуду Бамстеду есть сэндвичи, вынужден был бы остаться невысказанным. Но она рискнула другой.

— Может, они в другую сторону, на поверхность, снова в мир поднялись?

— Ну. Только почему так происходит?

Николас, ломоть пиццы зависши по пути к лицу, сказал:

— Может, им всем строки из бюджета повырубали.

Блиц быстро заценил его, словно пробуждённый розыгрышем.

— Тут же только что ребёнок сидел, что с ним стало?

— Чего ты наслушался, Николас?

Тот пожал плечами.

— Всё время же вам, ребята, говорю — смотрите Макнила и Лерера, там же постоянно что-то с бюджетом, у Президента Рейгана, и в Конгрессе? Уже началось, если вам интересно. Можно мне из-за стола выйти?

— Я, — Блиц с недоумением глядя на Френези, — сейчас, э-э, приду… Дорогуша, ты считаешь, в этом дело? Они скидывают людей с Программы, слишком много голодных ртов?

— Ничего нового. — То был освящённый временем способ гарантировать, что и подопечные, и накатчики, и особые служащие будут вцепляться друг другу в глотки, состязаясь за неуклонно сокращающиеся фонды подотчётных сумм, будут неусыпно осознавать, ни на миг не явно: раз Министерство юстиции поддерживает регулярную связь с тем, что по-прежнему называется «Организованной Преступностью», о списке имён всегда можно договориться, да ещё как договориться.

— Но не в таких же масштабах, — Блиц размахивая распечаткой. — Это же бойня.

Она оглядела это жильё, в которое они так до конца и не вселились — ведь правда? — так отчего ж эта печаль неминуемого прощания?

— Попробую обналичить в «Воротах 7», — сказала ему она, — как сумею быстро. — Она выбралась в глубокий закат, вдалеке воздушное движение аэропорта, центр начинал отбрасывать зарево, и в гаражном «кортике-высшем» Блица направилась к небольшому поселению, известному под названием «Ворота 7», которое за годы выросло на краю гигантской невидимой базы позади. Согласно знакам вдоль древней шоссейной системы, бежавшей среди высившихся административных зданий из бетона, где летало эхо, полно теней, ворот таких имелась по меньшей мере сотня, и каждый выезд предназначен допускать — или давать от ворот поворот — иную категорию посетителя, но никто не знал наверняка, сколько именно их там. Некоторые располагались в изоляции, доехать до них было непросто, под плотной охраной, редко используемые, иные, вроде «Ворот 7», обрастали вокруг зонами отдыха и обслуживания, жилыми домами и торговыми плазами.

В «Быстро-Напитках и Закусках Ворот 7», притаившихся среди съездов и заездов своего выезда с трассы, было битком. Заканчивалась пятница, и сразу после смены, на парковке творился зоопарк, поэтому Френези пришлось ставить машину на подсобной дороге, у незажженного уличного фонаря. Внутри, мужчины и женщины в униформах, штатском платье, костюмах, вечерних нарядах и рабочей одежде толклись и галдели, держа в зубах свои шестерики, жонглируя детьми и мешками закуси чудовищных габаритов, читая журнальчики и бульварные листки, всё, казалось при этом, стремились обналичить себе чеки, Френези встала в очередь под лампами дневного света, в кондиционированном воздухе, густом от автомобильных выхлопов, и в дальнем конце вереницы едва сумела различить двух старшеклассниц на полставки, одна пробивала покупки, другая укладывала в пакеты. Ни та, ни другая, когда она до них добралась полчаса спустя, не имели полномочий обналичить ей чек.