Книга Бригада уходит в горы - Равиль Бикбаев

Капитан М*** сразу к ним подошел, ему что-то тихо доложили, я не слушал, да и не прислушивался честно то говоря, своих забот хватало.

— Разогрей его! — небрежно кивнув в сторону пленного приказал мне капитан, продолжая слушать, что ему докладывают бойцы бригадной разведроты.

Это обычная практика при ведении допросов была. Разогрев или разминка это, надавать пи…лей, сломать человека психологически и физически, и только потом, вопросы задавать.

Дух на земле все крутился и изворачивался, да и мне не хотелось избивать лежащего и связанного человека.

— Ты чего? Первый раз что ли?! Да не держи ты его, бей в дыхалку он и успокоится! — рассерженно приказывает мне офицер и с негодованием смотрит как долго я вожусь с пленным духом.

— А ну… быстро отошел, — распорядился капитан, я сделал шаг в сторону.

— Ну-ка ребятки — приказал он разведчикам, — покажите этому сраному гуманисту как такие дела делать надо.

Стоявшие в палатке разведчики сноровисто за заломленные руки подняли с пола бабая и начали его разогревать. Бац! Хряк! Шмяк! Ломают человеческую плоть жесткие удары, рукой, ногой, по болевым точкам. Разбито у пленного лицо, кровью и криком заливается душман, аж завывает от боли… хорошо его разогрели, только это еще не все…

— Бегом в роту связи, — приказывает мне капитан, — полевой телефон возьми, и сюда тащи.

Пока бегал, пока взял, немного время прошло, прибегаю в штабную палатку, а там уже офицеры в форму афганскую одетые, наши советники, вокруг пленного сгрудились. Волками на него смотрят.

— Давай, телефон, — говорит один из них, — будем связь с духами налаживать.

Один оголенный провод к небу рта закрепили, второй к самой нежной части мужского детородного органа. Я знать то знал что это такое, но видел первый раз. Стоял рот разинул. А советник ручку полевого телефона крутанул, и электрический разряд в теплое человеческое тело пошел. Гнется уже избитый и привязанный к стулу пленный, мычит, а кричать не может, разбитый рот кляпом забит. Глаза у него кровоподтеками заплыли, нос раздроблен, кровью исходит. Боль, ужас, ненависть как порывы ветра в палатке хлестали. Плохо мне стало, вот я и вышел. Знакомые ребята из разведроты, двоих я еще по учебке знал, стоят у входа в палатку покуривают.

— Ты чего? — один спрашивает, — чего сопли распустил? Знаешь, кого мы взяли, по наводке? Помнишь, тела пацанов из дивизионного автобата нашли? — с клокочущей ненавистью в голосе добавляет, — Помнишь, что с ними сделали?

Помню! Да разве забудешь такое? Попали наши ребята в плен, вот их и пытали, а потом над мертвыми надругались. Тела к нашим постам подкинули. Что бы значит, затрепетали мы от ужаса. Злобы это нам добавило, а не трепета, а пленных тогда почти брать перестали. Когда тела наших мальчишек в морг дивизии принесли, то даже патологоанатома стошнило.

— Вот этот, которого сейчас обрабатывают, тем отрядом, что наших ребят изувечил, и командовал, — пояснил разведчик.

— Откуда знаешь? — угрюмо спросил я, вот только тошнота, от увиденного допроса прошла.

— Наши советники, что царандоев учат, место, где он прячется, нашли, а чтобы не предупредили его стукачи душманские, попросили нас его взять, желательно живым. Вот мы его и взяли. А банду его всю положили. Дом, где его взяли из пушек БМД раздолбали. Так что сопли то подбери, гуманист под такую…..

Жарко, даже ночью, хоть и привык, а все равно потом омываешься, пить хочется. Стоим покуриваем. О делах бригадных неспешно болтаем, а из палатки возбужденно громкий выкрик:

— Эй, дежурный! Воды принеси.

Заношу в палатку термос с водой, смотрю, а дух готов уже, в крови и блевотине лежит, по виду не дышит. А офицеры у стола стоят и водку жрут без закуски. Потом запили спецы по допросам выпитый алкоголь принесенной водой, жадно полными кружками хлебали. Посмотрел на меня начальник разведки, подумал, и набулькал из бутылки полкружки. Пей! Огнем водка обожгла. Поставил кружку на дощатый стол, машинально глянул на его поверхность, а там среди прочих бумаг толстенный том лежит, на обложке название книги и автор: «Война и Мир» Л.Н. Толстой, середина книги бумажкой заложена. От выпитой водки так грустно мне стало, тяжело: «Господи! Это что же с нами такое происходит? Мы же не такие совсем… Мы же нормальные люди… солдаты».

А офицеры всё о своём переговариваются, голоса все ожесточенно возбужденные:

— Нет, ты только посмотри тварь какая, как его за жопу взяли так всех сдал… одно слово…сучара….. даже умереть толком не смог…. Визжал…. Пощады просил…. Ну капитан давай рапорт готовь о реализации разведанных….

Разведанные реализовывал четвертый батальон, если верить их рассказам, по покрошили они духов немало.

Больше я начальника бригадной разведки капитана М*** не видел.

Выписка из боевого формуляра в/44585

Время проведения Привлекаемые подразделения Район Боевых действий Примечания автора 22.03. 1981–05.06. 1981 г. Бригада (без 1-го ПДБ); Лашкаргах, Дарвешак, Марджа Боевые действия велись совместно с Кандагарской МСБ

Ушли десантно-штурмовые батальоны на усиление Кандагарской мотострелковой бригады, и капитан с ними. В июне от батальона только половина вернулась. А капитан М***…

По БМД разведроты на которой он ехал, шмальнули из гранатомета. Загорелась машина, экипаж выпрыгивать, а по ним из засады духи с винтовок и автоматов бьют. Капитан, ребят разведчиков огнем из автомата прикрывал, вот и поцеловался со своей судьбой и смертью. Тело его десантники вынесли, не отдали духам на поругание. А у нас… у нас служба продолжается, место убитых займут другие, народа хватает. Пока хватает…

Служба солдата она приказами министра обороны меряется. Приказ — вот ты и в армии. Приказ — полгода службы прошло. Приказ — вот и год исполнился как ты форму одел. Перематывай приказы как портянку солдат, вот и легче тебе будет идти, может и дойдешь до дембеля.

Весной 1981 года уходили на дембель мои земляки, с нашего города я один в бригаде остался. Я за них рад был, а до остального… так привык я к службе, да и друзья у меня были, так что одиночество мне не грозило. Даю свой домашний адрес, прошу ребят зайти к матери успокоить ее, письмо ей передать… и счастливо вам доехать до дома братцы, мы еще увидимся.

Дорогой сыночек!

Получила твое письмо, рада что у тебя все хорошо и у меня все хорошо. Вчера заходили твои друзья по службе и передали твое письмо. Много про тебя рассказывали, хвалили тебя. Я им очень рада была, стол накрыла, стала их угощать. Кушали они с большим аппетитом, а вот выпивать отказались. Говорят, что в десанте не пьют. Вот только худые какие то твои друзья. Я им говорю: «Какие же вы худенькие мальчики! Вас что так плохо кормят?» А они объясняют, что это от постоянных занятий спортом они такими стройными стали, а кормят вас очень хорошо, всего вдоволь. Еще они подтвердили, что никакой войны в Афганистане нет, и ваша часть только гарнизоном стоит и за ее пределы вас командиры не отпускают. Я очень рада, что ты в своих письмах меня не обманывал. Я показала им твои школьные фотографии, а они говорят, что ты в армии сильно загорел, вырос и поправился.