Книга Дом странных детей - Рэнсом Риггз

Я уже предвидел объяснение, которое предложит мне доктор Голан. Этот дом в эмоциональном плане значит для тебя так много, что тебе достаточно было в него войти, чтобы очутиться в ситуации острого стресса. Что с того, что он придурок, который обожает все эти психоштучки? Это вовсе не означает, что он не прав.

Мне стало стыдно. Я развернулся, но у меня не осталось сил на позу краба, и, забыв о гордости, я просто пополз на четвереньках на сереющий вдали свет. Подняв глаза, я понял, что уже видел это место на фотографии в музее Мартина. Именно тут они обнаружили того мальчика. Трудно было представить себе, что когда-то люди могли верить в то, что этот смрадный заброшенный коридор ведет прямиком на небеса. Причем они верили в это так свято, что паренек моего возраста с готовностью расстался с жизнью, чтобы попасть туда. Как глупо и одновременно грустно!

Я вдруг почувствовал, что хочу вернуться домой. Мне уже не было дела до фотографий в подвале. Я устал от головоломок, тайн и загадок, таящихся в последних словах умирающего. Пойдя на поводу у дедушки, я не решил свои проблемы, а только усугубил их. С меня было довольно.

Я выбрался из узкого туннеля и шагнул наружу. И тут же меня ослепил яркий свет. Закрыв глаза рукой, я сквозь растопыренные пальцы смотрел на мир, который было трудно узнать. Это было то же болото и та же тропинка. Все то же самое. Вот только впервые с момента моего появления здесь пейзаж заливал жизнерадостный солнечный свет. Небо было ярко-синим, а от тумана, который успел стать для меня отличительной чертой этой части острова, не осталось и следа. Кроме того, было очень тепло, как будто лето стояло в самом разгаре. Бог ты мой, как быстро здесь меняется погода, — подумал я.

Я прочавкал по болоту к тропинке, стараясь не обращать внимания на жутковатую жижу, заливающуюся в носки, и направился обратно в город. Как ни странно, тропинка оказалась совершенно сухой. И когда она успела высохнуть? Зато была так густо усеяна овечьим пометом, что приходилось то и дело петлять. Как я не заметил этого раньше? Я что, все утро провел в этом психопатическом бреду? А может, я до сих пор из него не вышел?

Я не отрывал глаз от испещренной пометом земли, пока не перебрался через кряж и не начал спускаться в город. Только тут я понял, откуда взялось все это дерьмо. Там, где сегодня утром посыпанные гравием дороги бороздил целый батальон тракторов, сейчас сновали запряженные мулами и лошадьми повозки, перевозившие из бухты рыбу и торфяные брикеты. Рев двигателей сменился цоканьем копыт.

Бесконечный гул дизельных генераторов также стих. Неужели за несколько часов, что я отсутствовал, на острове закончился бензин? И где островитяне прятали всех этих крупных животных?

И еще одно… Почему все на меня смотрят? Все, мимо кого я проходил, округляли глаза, останавливались и провожали меня удивленным взглядом, забыв о своих занятиях и вытягивая шею. Должно быть, я выгляжу так же безумно, как и чувствую себя, — подумал я, опустив глаза и увидев, что нижняя часть тела облеплена грязью, а верхняя — испачкана штукатуркой. Я пониже наклонил голову и, ускорив шаг, поспешил вернуться в паб, рассчитывая укрыться в его спасительном полумраке, пока папа не подойдет к ланчу. Я решил, что, как только он это сделает, я сразу скажу ему, что хочу как можно скорее вернуться домой. Если он начнет колебаться, я признаюсь ему в том, что снова начал галлюцинировать. Я не сомневался, что после этого мы окажемся в числе пассажиров ближайшего парома.

В «Тайнике», за шаткими столами среди закоптелых стен, которые я привык считать своим домом на этом острове, я увидел привычное сборище мужчин в подпитии, склонившихся над пенящимися бокалами. Но когда я направился к лестнице, незнакомый голос рявкнул мне вслед:

— И куда это ты собрался?

Я обернулся, поставив ногу на нижнюю ступеньку. Из-за стойки бара на меня, нахмурившись, смотрел неопрятного вида круглоголовый мужчина, и это был не Кев. На нем болтался фартук, а из-за сросшихся над переносицей бровей и усов, похожих на гусеницу, его лицо казалось полосатым.

Я мог бы сказать ему: Я иду наверх собирать вещи, и, если папа откажется везти меня домой, я сымитирую припадок. Вместо этого я коротко ответил:

— Наверх, в свою комнату, — что почему-то прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Да ну?! — воскликнул он, с громким стуком опуская на стойку бокал, который только что наполнил пивом. — Ты решил, что очутился в отеле?

Раздался скрип стульев. Это завсегдатаи развернулись, чтобы поглазеть на меня. Я вгляделся в их физиономии. Ни одного знакомого лица.

У меня острый приступ психоза, — решил я. — Да, прямо сейчас. Вот как чувствует себя человек во время приступа психоза. Только я ничего не чувствовал. У меня ничего не сверкало перед глазами, и ладони не потели. Мне казалось, что с ума сошел весь мир, а не я.

Я сказал круглоголовому, что, очевидно, произошла какая-то ошибка.

— Мы с папой снимаем у вас наверху комнаты, — пояснил я. — Смотрите, у меня и ключ есть. — Я предъявил ему ключ в качестве вещественного доказательства.

— Ну-ка, ну-ка, — произнес он, навалившись животом на стойку и выхватывая ключ из моих пальцев.

Он поднес его к тусклой лампочке, разглядывая, как ювелир — ценное украшение.

— Это не наш ключ, — прорычал он и сунул его в карман. — А теперь говори, что тебе тут на самом деле нужно. И на этот раз не ври!

Я почувствовал, как кровь прилила к моим щекам. Ни один взрослый, за исключением родственников, еще ни разу в жизни не обвинял меня во лжи.

— Я вам уже сказал. Мы сняли у вас комнаты. Не верите мне, спросите у Кева!

— Не знаю я никакого Кева и не желаю слушать твои байки, — холодно заявил он. — Здесь никто никаких комнат не сдает, и наверху, кроме меня, никто не живет!

Я огляделся, рассчитывая, что хоть кто-то улыбнется, давая мне понять, что это розыгрыш. Но лица этих мужчин как будто окаменели.

— Он американец, — произнес мужик с бородой необъятных размеров. — Может, армия?

— Чушь, — проворчал другой. — Посмотри на него. У него молоко на губах не обсохло!

— А куртка? — продолжал бородатый, хватая меня за рукав. — Попробуй найти такую в магазине. Говорю вам, армия.

— Слушайте! — взвился я. — Ни в какой я не в армии, и не пытаюсь вас дурить. Клянусь! Я просто хочу разыскать отца, забрать свои шмотки и…

— Да какой он к черту американец! — заорал какой-то толстяк, загораживая своей тушей проем двери, куда я начал потихоньку пятиться. — Его акцент кажется мне подозрительным. Готов побиться об заклад, что он шпионит на фрицев!

— Я не шпион, — промямлил я. — Я просто заблудился.

— Ты пропал, а не заблудился, — захохотал толстяк. — Сейчас мы вытрясем из тебя всю правду старым проверенным способом. С помощью веревки!