Книга Жаркая страсть - Стефани Лоуренс

Джек заерзал в тщетной попытке унять боль в ноющих чреслах.

— Скоро, — нежно улыбнулся он и, словно его осенило, добавил: — Сегодня ночью?

Она не кивнула, но взгляд выразил полное и абсолютное согласие:

— Где?

А вот это уже сложнее. И сосредоточиться трудно: отвлекал аромат ее духов, поднимавшийся от кожи, от роскошной груди, обнаженной и все еще набухшей, аромат, смешивавшийся с запахом ее женских соков, — еще более откровенное приглашение погрузиться в ее тело… Неудивительно, что он был почти не в состоянии думать.

— Хммм…

Он неохотно отнял руку от теплого рая между ее бедрами.

— Не в доме священника и не в поместье, — констатировала она очевидное.

Но Джек не мог оторваться от нее. От обещания, которое она олицетворяла.

— Во флигеле на холме. Он еще стоит?

— Да, — улыбнулась Клэрис. — Именно то, что надо.

— Тогда сегодня во флигеле, когда стемнеет, — заключил Джек и снова прижался губами к ее губам.

Сумерки быстро сменялись ночной тьмой, и на темно-синем фоне загорелись бриллианты звезд, когда Клзрис выскользнула из дома священника. На секунду остановилась на крыльце, наслаждаясь сладким благоуханием ночных цветов, закуталась в шаль и пошла по аллее.

Весенняя ночь сомкнулась вокруг нее. Все было знакомым, но в душе уже поселилось волнение. Впереди ждало неизведанное.

Клэрис часто гуляла вечерами, так что никто не хватится ее до утра, а она вернется задолго до того.

Нервы были туго натянуты, в крови бурлило возбуждение. Обычно она гуляла, чтобы растратить накопившуюся энергию. Сегодня она понимала, что вернется с прогулки уставшая.

Конечно, ей не были знакомы детали чувственных отношений между мужчиной и женщиной. Трудно сказать, доставит ли ей удовольствие сегодняшний опыт, но попробовать стоило. И Джек Уорнфлит поможет ей в этом. С ним она познает себя. Познает те чувственные стороны жизни, которые, как она думала, навсегда останутся скрытыми от нее.

Она позволила Джеку проводить ее до дома священника. Он побеседовал с Джеймсом, а она в это время занялась многочисленными домашними делами, ожидавшими ее внимания. И не раз спрашивала себя, уж не сошла ли она с ума. Может, мачеха права и она действительно распутна?!

И если отбросить все эмоции и хорошенько подумать, последнее вполне может быть правдой. Однако Клэрис никак не понимала, почему, после стольких лет спокойной, скучноватой жизни, Джеку Уорнфлиту понадобилось менее двадцати четырех часов, чтобы эта, давно, казалось, похороненная часть ее души не только вышла на поверхность, но и проявила себя с новой силой.

И теперь Клэрис была полна решимости действовать: схватить и вырвать у жизни все, что хотела.

Она перешла ручей по каменному мостику, пошла по дорожке, через нижний луг, и стала подниматься по невысокому холму в верхней части долины. Чуть ниже вершины стоял флигель, окруженный небольшой рощицей. Снизу флигель был почти невидим, но отсюда открывались поразительные виды. Мирная панорама тихой долины, журчащего ручья, цветущих садов и зеленых пастбищ.

Флигель принадлежал поместью, стоял на землях поместья. Но сюда больше никто не приходил. Клэрис случайно наткнулась на него во время одной из ночных прогулок вскоре после приезда в Эвнинг. Правда, он постепенно разрушался. Однако Клэрис сделала его своим местом отдыха, и окружающие не нашли это странным. И ничуть не возражали. Клэрис на свои деньги сделала ремонт, велела укрепить колонны и залатать крышу, вставить стекла в окна и заново настелить пол. Хоулетт пожертвовал мебель с чердака дома. Коннимор каждые несколько недель присылала горничных для уборки. Сама Клэрис принесла все, что считала нужным для комфорта: ковер, книги, подушки и тому подобные мелочи.

С каждым шагом предвкушение росло. Но пришел ли Джек? Скорее всего да. Другой дорожкой. Той, которая вела прямо из господского дома.

Выйдя из тени на маленькую поляну, Клэрис заметила, что дверь флигеля широко открыта. Правда, в окнах не было видно света, но она поняла, что Джек уже здесь. Ждет.

Ступеньки по-прежнему поскрипывали. Такой уютный звук…

Она вошла в единственную комнату и сразу увидела Джека. Тот сидел в плетеном кресле, не сводя глаз со входа.

Она чуть задержалась, рассматривая его: широкие плечи, нога закинута за ногу, локоть на подлокотнике, кулак подпирает подбородок…

Он наблюдал за ней не двигаясь, и все же она ощутила, как он напрягся. На какой-то момент инициатива перешла к ней. Мудрость подталкивала воспользоваться этим.

Благодаря широким окнам во флигель проникал лунный свет, и Клэрис могла свободно двигаться. Подойдя к туалетному столику, она повела плечами, так что с них соскользнула шаль. Поймала ее, сложила и бросила на табурет. Прошла мимо широкой кушетки, поставленной перед окнами, мельком взглянула на разбросанные по ней цветные подушки. Открыла окно и жадно вдохнула прохладный воздух, напоенный ароматом цветущих яблонь.

А он тем временем ждал. И она вдруг поняла, какую опасность может представлять этот человек. Олицетворение джентльмена ее класса… но она не собирается пасть жертвой такового. Ни за что, Больше никогда.

— Вот что, — спокойно сказала она, оборачиваясь. — Прежде чем мы пойдем дальше, я хотела кое-что прояснить. Хочу, чтобы вы знали, и согласились со мной: что бы ни произошло между нами, это всего лишь недолгая связь. Временные отношения, которые будут длиться, пока мы этого хотим. Отношения, которые со временем сойдут на нет. Мы оба должны понять, что на время оказались в одной лодке, но без всяких обязательств. Без всяких надежд и ожиданий на продолжение.

— Момент, и ничего больше? — уточнил Джек.

— Именно.

Клэрис удерживала его взгляд своим, темным и пристальным.

— Такова моя цена. Готовы ли вы платить?

Джек поднялся и встал перед ней. Она вдруг почувствовала себя совсем маленькой.

Джек смотрел на нее, вновь ощущая укол желания, которое она так легко пробуждала в нем, только оказавшись в той же комнате, на расстоянии вытянутой руки. Ее цена — мечта любого распутника. Никаких последствий. Прекрасное начало и прекрасный конец. Если бы кто-то спросил его… сам он предпочел бы точно такие же условия.

Почему же ее требования, вернее, те правила, по которым он тоже захотел бы играть, вызвали в нем столь противоречивую реакцию? Почему он вдруг так уверен в том, что хочет получить от нее больше, гораздо больше, чем обычный пошлый роман?

Он привлек ее к себе, наклонил голову, подождал ровно столько, чтобы увидеть, как опустятся ее веки, и стал целовать.

Погрузился в ее рот, не уверенный в теплом приеме, но желая быть ближе, желая обольстить, а потом воспламенить… Их губы слились. Языки сплелись. Он распластал ладони по ее груди, повел их ниже, по талии, бедрам, чтобы дерзко сжать ягодицы и прижаться к ней своей плотью.