Книга Поделись своей правдой - Алексей Евгеньевич Аберемко

Сначала абстрактные, потом более осмысленные. Всё это напоминало кошмарные сны, которые я видел, когда в детстве болел.

В пришедшем кошмаре перемешались видения из моей прошлой уже жизни. Мама, отец. Дед Серёжа, Офелия. Потом появились менее приятные личности. Леший что-то орал дурным, не своим голосом. Я даже не пытался понять, что. Передо мной назойливо жужжала огромная пчела. А так как никакого «передо мной» не существовало, жужжание заполняло всю вселенную. Опираясь когтистыми перепончатыми лапами на ничто выползла ниоткуда русалка. Открыла зубастую пасть от уха до уха и завыла полицейской сиреной. Кстати, я вспомнил, что сиренами называли в античности морских русалок. Только, по приданиям, у них были чарующие голоса. Эта бы не свела с ума аргонавтов. Разве что оглушила.

Из анабиоза меня вывела острая боль в плече. Пчела ужалила. Чёрная пчела. Это не русалка, а пчела выла сереной и жалила, выпуская жало на длинном проводе. Чёрная пчела перестала выть и заорала голосом Лешего:

– Вы арестованы за хранение и применение летального оружия! Вытяните руки перед собой!

Зрение сфокусировалось. Это была не пчела, а полицейский беспилотник. В окно влетел, гад Что он так орёт? Вытянуть руки? Ага, щаз!

Взрыв! Входная дверь рухнула на пол. В квартиру ворвались трое в чёрных комбинезонах. Один приставил мне ствол ко лбу. Другой вывернул руку и отобрал Макарова. Пусть, там всё равно патронов уже нет. За оперативниками, гудя турбинами втиснулся в дверной проём тяжёлый беспилотник. Он по сравнению с прежним был, как шмель рядом с мухой. Шмель выстрелил в меня серебристым комком. Липкие ленты змеями метнулись вокруг меня, свиваясь в сеть. Рывок вверх, и я уже вишу, спелёнатый, как куколка бабочки.

Третий оперативник стянул тактический шлем. Вероника. Подошла, долго смотрела в глаза. Как на говно смотрела. Потом снизошла до разговора:

– Недооценила я тебя. Будет урок, пока снова с лейтенантов подниматься буду. Ничего. Зато узнаешь, для чего реально Бетельгейзе существует.

Ну вот и хорошо. Хорошо, что хоть кто-то знает, что мне теперь делать, потому что никаких планов у меня лично на свою жизнь больше нет.