Книга Я тебя найду, Колючка - Ася Андреева

сам мне об этом сообщил. Я одна во всём виновата.

Раскосые глаза ласково смотрят, как будто и не было этих пяти лет.

— Как ты чувствуешь себя?

— Хорошо.

— Опять врёшь?

Я ничего не отвечаю. Ощущение, словно мы там, в минской гостинице. Я заболела, а он ухаживает за мной. Руки гладят мою кожу… И я вижу только его карий взгляд, который меня раздевает…

Я встрепенулась. Он тоже меня разглядывает. Ой, как же, наверное, я сейчас плохо выгляжу. Когда плачу, лицо распухает, словно пчёлы искусали. Но, кажется, он всем доволен. И на секунду, мне показалось, вновь засветились озорные огоньки в его глазах. Да нет, показалось.

Непроизвольно одёргиваю летний халатик, в котором я лежу перед ним. На улице стоит жара, на носу август месяц. И в голову никому не пришло бы меня укрыть. Моя кожа легко с начала весны всегда приобретает устойчивый бронзовый оттенок, а волосы становятся почти белого цвета — выгорают на солнце. И я так же, как и раньше, особенно в жару, часто заплетаю косу.

Он будто читает мои мысли и проводит рукой по расположившейся на подушке толстой косе. Довольно улыбается:

— Ты совсем не изменилась. Пару маленьких деталей добавилось. Но мне нравятся эти изменения.

Не успеваю подумать, что всё это значит, потому что Кузя, внимательно наблюдая за нами, резюмирует:

— А мне повезло. В нашем посёлке папа есть не у всех.

— Повезло, сынок, — подтверждаю я.

Никита в ответ на мои слова нежно улыбается.

— Никита, а почему ты зовёшь мою маму Марго? Я никогда не слышал, чтобы её так называли.

— А что, мама против?

— Нет, мне нравится.

— И мне, — сообщает Кузя.

Мне действительно это нравилось тогда. И сейчас нравится, потому что появился он. А до этого момента я вздрагивала, когда слышала имя Марго по телевизору или читала книгу с таким именем у героини. Это всё слишком остро напоминало о нас. И это было очень больно.

— Кузя, а когда ты пришёл? Ты же должен был только через час появиться дома?

— Так я чуть-чуть покатался. И захотелось тебя поцеловать. Приехал на самокате, а тут возле кровати Никита сидит. Он мне объяснил, что ты от радости в обморок упала. Так, Никита?

— Так, всё так. Почувствовал, значит, — ответил Никита, а мне незаметно моргнул.

— Спасибо, — тихо ответила я.

— Вот мы и познакомились, пока ты спала.

— Долго это было? — спрашиваю у Никиты.

— Долго. Очень долго. Чуть с ума не сошёл. Минут двадцать. Уже всё испробовал. Потом просто стал тебя звать. А Кузя помогал мне.

Они, эти двое мужчин, всё говорили и говорили. То со мной, то между собой. Сидели рядом, а от них исходило такое тепло, что моя лихорадка не была уже такой неприятной. В какой-то момент я почувствовала снова, как тогда в гостинице, когда рядом со мной стояла белая корзиночка с оранжевыми розами, что должно скоро непременно произойти что-то хорошее. Попыталась словить этот момент, находясь между моими любимыми людьми, но на веранде послышались шаги.

— Скорую тут вызывали?

— Дежавю. Марго, ну что у нас с тобой за встречи? Я нахожу тебя, а потом приезжает скорая.

— Не понял, — удивился доктор.

— Мы вызывали. Только наша мама сама очнулась.

— Сейчас осмотрим вашу маму.

— Кузя, сбегай, пожалуйста, на кухню за ложечкой, чтобы маме горлышко посмотреть, — Никита деликатно отправил сына из спальни, а сам даже не пошевельнулся.

Его бровь приподнялась: мол, я никуда отсюда не уйду, пока не узнаю, что скажет доктор. Но сегодня на мне присутствует нижнее бельё. Радуюсь, что с утра надела новое. Это же надо, чтобы так совпало. В кои-то веки мне повезло. Не приходится краснеть. Впрочем, приходится. Никита с меня не сводит глаз.

— Вы муж?

— Да, — Никита снова уверенно врёт, как и тогда.

Прибегает Кузя. Приносит ложечку.

— Очень хорошо. Ничего страшного не нахожу, — Кузя и Никита довольно улыбаются. — Говорите, был сильный стресс?

— Да, очень сильный, — отвечает вместо меня Никита, я так понимаю, чтобы весь огонь взять на себя, если что.

— Положительный?

— Да, — тороплюсь ответить, чтобы не подставить Никиту.

Никита хмурится и показывает мне кулак.

— Раньше были у вас обмороки?

— Никогда.

— К сожалению, положительный стресс, если очень сильный, может вызвать такую же реакцию, как и отрицательный. Давайте градусник, — доктор изучает. — Похоже на термоневроз. Почти тридцать девять. Поднялась температура на сильный однократный стресс, как при очень сильном испуге. Чаще выше тридцати семи с половиной не поднимается в таких случаях. Более высокая обычно бывает, когда за близких переживают, — вижу, как снова хмурится Никита на слова доктора. — Сбивать будем?

— Нет, — хором отвечаем мы с ним, и тут уже довольно улыбаюсь я.

Никита хитро щурится:

— Я сделаю укол, если понадобится. Вы говорите, на что обращать внимание.

— Сможете?

— Уже делал, — я при этих словах краснею ещё больше, хотя и так уже давно пунцовая от волнения и температуры.

— Хорошо. Внимание обращайте на все непонятные симптомы. Короновирус никто не отменял. Ограничения по району ослаблены, но уровень заболевания так быстро не снижается. Маловероятно, конечно, что так совпало в вашем случае. Но всё же, если появится одышка, сразу нас вызывайте.

— Спасибо, доктор! Я провожу, — Никита, как всегда, всё взял в свои руки.

Они уходят, а Кузя набрасывается на меня. Мы с ним валтузимся на кровати, как обычно, он хохочет, а я лохмачу ему волосы на голове. Только спустя какое-то время замечаю, что Никита стоит в проходе и молча за нами наблюдает.

Глава 20

Я могу только представить, о чём он сейчас думает. Я помню, каким он может быть добрым, порядочным… Но сегодня он впервые видит сына. Я вздыхаю. Смотрю ему в глаза. В них боль и какое-то отчаяние. Вижу, как пытается улыбнуться мне.

Кузя, заметив моё замешательство, поворачивается к нему и радостно изрекает:

— Иди скорее к нам. Ты же теперь папа. А папе нужно любить маму и детей. Значит надо меня любить. Иди скорей, обнимемся. И мы будем любить тебя. Знаешь, как моя мама меня любит?

Никита медленно подходит. Впервые вижу, что он не знает, как ему поступить. И что теперь делать. Я отодвигаюсь на середину кровати, чтобы появилось место и для него.

Улыбается и садится рядом. Кузя залазит с ногами на кровать и обхватывает его за шею. Вижу, как у Никиты на доли секунды влажнеют глаза. Но он быстро справляется с эмоциями, в отличие от меня, и обнимает сына.

— Я обязательно буду тебя любить,