Книга Никого нельзя обижать! Семестр І - Yelis

этом немного позже.

Сияющую мордаху Лады, прожектором освещающую наши постоянные места в столовой, я увидел сразу, как только туда попал. Судя по не отрываемому от входа взгляду, засиявшему после моей идентификации, девушка с большим нетерпением ожидала моего появления на завтраке. А теперь, ёрзая попкой по стульчику, никак не могла дождаться укомплектования моего подноса всеми полагающимися растущему организму витаминами и микроэлементами.

Чтобы специально немного подразнить подругу, оставившую меня в одиночестве на целых два дня, я сделал вид, что серьёзно задумываюсь над каждым из представленных на выбор утренних блюд. Хотя о чём там было задумываться? После внедрения «правильного», по мнению некоторых, питания, мой выбор сузился до творожной запеканки и стакана какао.

Не давиться же перловкой, хоть и на молоке, но без сахара? Пусть в этой каше и содержится большое количество медленных, то есть полезных, углеводов, насыщающих желудок и помогающих долго не появляться чувству голода, но ещё с детского сада терпеть не могу эту «шрапнель».

Или йогурт с ягодами и какой-то гранолой37 (вообще непонятно, что это такое), очень похожей на обычные опилки. Против ягод я ничего не имею против (гы! – тавтология получилась), кроме того, что ими вообще не наешься. А вот к употреблению йогурта, после не слишком понравившегося мне приключения в виде многократного посещения фаянсового «трона», отношусь с немалой опаской.

37. Гранола – сухой завтрак, содержащий плющеную овсяную крупу, орехи и мёд, запечённые до хрустящей и рассыпчатой консистенции.

Осуществив, наконец, свой «сложный» выбор, я приземлился напротив подруги, вопросительно уставившись на неё, не забыв, тем не менее, начать поглощать то, для чего в столовке и появился.

– Привет! – сказал я до того, как проглотил первый кусочек запеканки, запитый горячим какао.

По-видимому, Лада раскусила мой нехитрый манёвр на раздаче, так как кроме ответного кивка и надутых губ я ничем больше удостоен не был.

Но играть обиду девушке быстро надоело, тем более, что свой завтрак она уже доела. И я на демонстративное дутьё никак внешне не реагировал.

Отнеся поднос с опустошённой посудой (так, кстати, многие уже делают – воспитываются понемногу), подруга снова устроилась за столом, но уже слева от меня.

– Бессовестный! – заявила она, приготовившись после моего возражения развивать дальнейшее тактическое наступление.

– Согласен! – с ходу расстроил я её планы.

Мне силы ещё для ругани со старостой понадобятся. Незачем их растрачивать на симпатичных союзников.

Запнувшись на мгновение, из-за моей неожиданной покладистости, Лада наконец-то перешла к тому, что распирало её, по-видимому, с самого утра:

– А я сдала на второй ранг!

И на девичьем ПИКоме засияло изображение оформленной под старину грамоты, удостоверяющей, что некая Белая Лада Витальевна, успешно прошедшая ранговые испытания, является официально подтвержденным оператором эфира второго ранга. За это достижение девушке присваивается дворянское звание виконтесса. И о таком знаменательном событии сделана официальная запись в бархатной книге дворянских сословий Руси.

– Ух, ты! Молодец! Умница! – не поскупился я на похвалу. – От всей души поздравляю и радуюсь за тебя!

Наклонившись, я, никого не стесняясь, поцеловал раскрасневшуюся подругу в подставленную для этого щёчку.

– Так ты теперь твоя милость? – поинтересовался я, усевшись обратно и не обращая внимания на раздавшиеся за другими столами шёпотки.

– Скорее твоя! – получил я неожиданный ответ, едва не поперхнувшись от полезшей в голову двусмысленности.

Кашлянув пару раз, проговорил, допивая остывшее уже какао:

– Не понял!

– Если бы не ты, то я б никогда не смогла этого сделать.

– Снова не понял. Причём здесь я?

– Это ты избавил меня от давнего недуга, не дающего мне развиваться как магу-целителю, – с готовностью пояснила девушка. – Как обещал, так и сделал!

Только после этого пояснения я вспомнил, что о чём-то таком где-то с месяц назад действительно говорил Ладе, ни на что при этом серьёзно не рассчитывая. Тогда хотелось просто поэкспериментировать с природным источником маны, коим и была обнаруженная мною аномалия в ауре подруги. Так что скачок в развитии эфирных способностей Лады – это просто побочный продукт моего неуёмного любопытства. Но об этом, конечно же, я никому никогда не скажу. Тем более самой Ладе.

А включив своё эфирное зрение и просканировав им улыбающуюся девушку, я констатировал, что она полностью магически здорова. Все эфирные потоки в её организме движутся так, как и описывались в прочитанных мною научных статьях. По крайней мере, я никаких патологий сейчас найти не смог.

Да и внешне симпатяжка стала стройной девушкой – совсем не такой, какая повстречалась мне в первый раз. Дылдой она и до сегодняшнего утра была – тут уже ничего не поделаешь. Грудь подруги практически не уменьшилась, как и бёдра. Зато постройневшая в остальных местах девушка (и это я только сейчас понял) стала практически копией Аньки Бахметьевой, только сероглазой и откровенно блондинистой.

– Спасибо тебе большое! – теперь чмокнули в щёчку меня, ещё не пришедшего в себя от произошедшего только что осознания. – Я побегу. Надо повторить математику. Встретимся на уроках.

Лада уже минут пять, как упорхнула, а я всё ещё сидел за столом, укладывая на место потрясённые недавним открытием мозги. Вот что значит постепенное привыкание к происходящим вокруг небольшим изменениям!

Кисмет! Так, кажется, говорят турки о судьбе, назначенной человеку Аллахом.

***

Вторая, неприятная часть кисмета, не замечаемая до этого момента, перехватила меня возле места складирования грязной посуды.

– Раз уж прогулял начало дежурства, то персонально вымоешь это всё! – обвела Опалова указательным пальцем забитую до отказа раковину и пару столов рядом с ней. – И не вздумай опоздать на первый урок!

«Вот он, мой последний и решительный бой!» – молнией пронеслось в голове, но идти в наступление я пока не стал, а, сложив руки на груди, пристально уставился в одну пару бессовестных женских глаз, за которыми, как всегда, виднелась другая, но уже встревоженная.

Не знаю, насколько мне удалось внешнее спокойствие, но внутри я клокотал от вновь разгоревшейся злости, словно самый настоящий вулкан.

– Ты чего молчишь? – не прочувствовала момент староста.

– Слова подбираю, – медленно, чтобы не сорваться процедил я.

– Какие?

– Цензурные.

– Подобрал? – не успокаивалась камикадзе.

– Ага.

– Ну и?

– Извини, но ничем не хочу тебе помочь. – предпринял я попытку решить дело миром.

– Ты говоришь, как идиот! – мирная инициатива была с гневом отвергнута.

– Я говорю так, чтоб ты