Книга Клятва на огне - Ирина Игоревна Голунцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихо цокнув языком, покачала головой, не сводя с парня взгляда.
— Честно, вот, иногда бесишь. Ладно, — а затем обратилась к девушке: — Сама доберешься?
— Да, без проблем.
— И, пожалуйста, не говори, что я была здесь. А если станут спрашивать, куда делся Шото… скажи, что он решил дождаться отца. Или что-то в этом духе.
— А почему не сказать остальным? — спросил парень.
— Потому что орущий парень не вселяет доверия, может чего полиции взболтнуть. Все, пойдем, пока не передумала.
Думала, проблем не возникнет, поэтому с гордо поднятой головой пошла в выбранном направлении, и лишь спустя минуту задумалась о месте, где я припарковала мотоцикл. Меня уже начинало разрывать от нетерпения, когда самообладание держалось на последней нервной клетке. Я искренне молилась, чтобы следующий по моим пятам парень не обронил хоть слово. Меня бы истерика, возможно, накрыла.
К счастью, поиски увенчались успехом, я слегка удивилась, что мотоцикл остался на месте. Хотя кому он нужен, когда район трещал по швам из-за сражения людей со сверхспособностями.
— Обними меня и держись крепко. На остановках особо ногами не болтай.
Молчаливо кивнув, Шото разместился сзади на пассажирском сидении, и я невольно понадеялась, что с непривычки от езды вдвоем не угожу на первом повороте под грузовик. Неловко бы получилось. Из города выехать оказалось тем приключением, дороги были забиты автомобилями, люди в ужасе ломились прочь, и в такие минуты чувствуешь преимущество двухколесного транспорта.
Гудки клаксонов, нервные крики. Мы словно плыли по морю отчаяния и паники, дорожная полиция едва справлялась с хлынувшим потоком. Мне тоже было не по себе, но чем больше проходило времени, тем быстрее отпускала злость. Сосредотачиваешься на дороге и… злишься уже в направлении других участников дорожного движения, бубня ругательства под нос. А еще Шото, похоже, слишком буквально отнесся к наставлению держаться крепко. Даже во время остановок не отпускал меня.
Не удобно, конечно. Не удобно злиться на него, когда он, пусть и во имя безопасности, обнимал тебя. Но определенно становилось спокойнее. В детстве, где-то до двенадцати лет, Шото часто подкрадывался ко мне спины и накидывался с объятиями, хотя они подразумевали удушающий захват по его словам. «Попалась!» — этот радостный возглас всегда раздражал. А сейчас я бы хотела, чтобы проносящиеся мимо огни автострады никогда не заканчивались, как и время, проведенное в его объятиях.
В какой-то момент усталость начала ощутимо наваливаться на плечи, веки тяжелели, и только близость Шото, подобно подзатыльнику, напоминала, что я ответственна не только за свою жизнь. Отметив, что и бензин заканчивается, свернула к ближайшей заправке. Заполнив бак топливом, откатила мотоцикл на парковку к скамейкам, чтобы немного прийти в себя.
Небо абсолютно черное, не видать ни единой звездочки. Из кустов поблизости доносился стрекот ночных насекомых, а воздух наполнила приятная прохлада.
— Я за кофе. Ты что-нибудь будешь?
— Нет, спасибо.
— Тогда чай возьму.
К счастью, теплые напитки имелись в наличии. Проглотив монеты, автомат выплюнул две банки, а заодно шоколадку. Вернувшись, я протянула Шото чай, а затем села рядом и вымученно выдохнула. Долгие секунды смотрела на трассу, по которой редко проносились машины, и в какой-то момент поймала себя на мысли, что глаза слипаются.
На вкус кофе, что удивительно, оказался неплох. Открыв шоколадку, протянула половину парню, который принял угощения так, словно ему предлагали опустить палец в мышеловку. Не удивительно, я все еще злилась на него, но нервозность ушла после перекуса. Уровень сахара в крови подскочил, принося небольшое облегчение.
— Почему ты не попросил о помощи?
Болтая остатками чая в банке, Шото задумчиво смотрел себе под ноги и не спешил с ответом. В какой-то момент уже подумала, что он продолжит молчать, и приготовилась дать волю раздражению.
— Потому что думал, ты была не в состоянии помочь, — нахмурился он. — Да и если бы была, то не позволила бы идти. Я знаю, что отец приказал тебе защищать меня, однако защита требовалась моему другу. Я не мог просто так сидеть, сложа руки.
— Ты прав, я не позволила бы тебе туда идти. Идти одному.
Я думала, это очевидно, однако выражение лица парня говорило об обратном, он смотрел на меня так, будто чуял подвох в моих словах. Неужели он не доверял мне? От этого становилось грустно.
— Я понимаю, какого это — желание защитить кого-то дорого… ну, точнее… Не понимала до недавнего времени. У меня все отняли, прости за жестокие слова, но отнял твой отец. Мы с тобой поначалу не очень ладили, да и я с тобой обходилась жестоко, подливая масла в огонь. Но ты фактически единственный, с кем я могу свободно общаться. Даже последний год, в основном переписываясь… наверное, держалась за счет этого. Потому что трудно жить и не иметь возможность хоть кому-то выговориться…
— Но ты же… мне особо ничего и не рассказываешь. Точнее, — покрутив банку в руках, замялся Шото, — я понимаю, что тебе тяжело, и меня самого бесит, что отец с тобой так обращается. Но почему ты тогда злишься, что мы пошли защищать своих друзей, если понимаешь? Я ведь не хотел тебя беспокоить, к тому же ты еще не восстановилась после боя в лагере. Ты бы не смогла помочь…
— Но, как видишь, хотя бы избавила вас от одного ному.
— Мы бы справились.
— Неужели ты в меня настолько не веришь?
— Нет, дело… не в этом.
В этом или нет — разницы никакой, все равно все подходит под одну черту. Меня не воспринимали как человека, способного помочь кому-то. Что в агентстве, что среди… знакомых, так сказать. Просто помощница Старателя, негласный охранник членов семьи Тодороки и все, большего от меня и не ждали, видимо. Я делала все, чтобы показать, что мне безразлично чужое мнение. Но сейчас, услышав и от Шото, что я бесполезна, что он не рассчитывал на меня…
— На самом деле, — обмолвился парень, выдержав подозрительно долгую паузу, — ты удивительная.
От столь неожиданного заявления у меня из рук чуть банка не выпала. Я постаралась сохранить лицо максимально нейтральным, пока в голове
