Книга Идеальная ложь - Джо Спейн

из-за получения признательных показаний под давлением. При этом ничего конкретного мы с тобой не знаем, никаких официальных сведений на этот счет нам из девятого участка не поступало. Впрочем, даже если твой муж действительно являлся объектом расследования, ты не знаешь, был ли он на самом деле виновен. Однако тебе известно, что он держал от тебя это в тайне. Возможно, потому, что был невиновен и не хотел тебя понапрасну беспокоить.

— А как же доктор Кляйн? — спрашиваю я. — Почему он о ней мне ничего не сказал?

Некоторое время Карла задумчиво жует нижнюю губу. Ее темные волосы стянуты в небрежный хвост на затылке. Только сейчас я обращаю внимание, что она в домашней одежде. Все это мне не бросилось в глаза сразу из-за ее манеры держаться. Я еще ни разу не видела ее в деловом костюме, но ни на секунду не сомневаюсь, что она превосходный адвокат и знаток своего дела.

С моих губ срывается беззвучное ругательство, когда мы резко обгоняем сразу две машины.

— На этот вопрос я тебе ответить не могу, — произносит Карла. — Мужчины — существа загадочные. Особенно когда заходит речь о том, что творится у них в головах.

— Ты замужем? — спрашиваю я.

— Предпочитаю легкие интрижки длиной в одну ночь, — без обиняков отвечает она.

Я моргаю. Ну что ж. Главное, честно.

— Так, давай я все же и дальше буду пытаться добиться ответов от его начальника, капитана Салливана. Я вчера пыталась связаться с полицейским департаментом. Пока по нулям. Я словно со стенкой разговаривала. Ну да ничего. Рано или поздно им придется сдаться.

Карла высаживает меня в Вестхэмптоне, говорит, что заскочит за мной через час, после чего уезжает к клиенту.

Я брожу по рынку под открытым небом, и тут меня осеняет. Оказывается, мне позарез было нужно оказаться в самой обычной, привычной среде, где жизнь продолжает идти своим чередом. В воздухе — аромат овощей, фруктов и свежесрезанных цветов. Прилавки с глиняными горшочками и устрицами на льду. Все это очень знакомо и действует успокаивающе.

Видимо, человек не может постоянно мучится, терзаться и скорбеть — ему нужно хоть иногда, хоть на полчасика делать перерыв.

Я делаю заказ у торговки устрицами, после чего решаю заняться цветами. Мне хочется побаловать Глорию с Таней, ведь с момента их приезда я им практически совсем не уделяла внимания.

Насыщенный синий цвет гортензий будто притягивает меня к себе.

Я вдыхаю аромат, и он пробуждает в памяти горько-сладкие картины. Мы на лужайке у дома. Таня вьет гирлянду из маргариток, а мы с Нив помогаем маме собирать гортензии для нашей бабушки.

Боль старой утраты. Она обрушивается на меня в тот момент, когда я отчаянно пытаюсь справиться с новым горем. Меня начинает трясти — да так сильно, что я роняю корзину с овощами.

Ее содержимое — сочные спелые помидоры и кабачки, на кончиках которых все еще остаются соцветия, весело подпрыгивают. К счастью, корзинка при падении не переворачивается. От удара трескается два помидора, а еще один переваливается через край и шлепается на землю.

Надо все это подобрать. Я наклоняюсь, но, понимая, что кто-то уже подхватил корзину и протягивает мне, быстро выпрямляюсь. Не хочу встречаться с доброхотом глазами. Мне хочется быстро поблагодарить его, схватить корзинку и ушмыгнуть в толпу, стараясь отогнать дурные мысли.

Но добрый самаритянин крепко вцепился в плетеную ручку, и я вынуждена все же поднять на него взгляд.

Передо мной мужчина примерно моего возраста, темноволосый, привлекательный, в наряде, который тут носят практически все. Легкие дизайнерские брюки, рубашка поло, а на руке часы «Патек-Филипп». Так одеваются люди состоятельные, но при этом не желающие выставлять свое богатство напоказ. Красивый изгиб губ, которые, скорее всего, привыкли кривиться в развязной наглой улыбке. Сейчас, впрочем, мужчина совершенно серьезен и смотрит на меня озабоченно.

Лицо мне кажется знакомым, но припомнить, где я его видела, никак не удается.

— С вами все в порядке? — спрашивает он низким мягким голосом. Говор у него нью-йоркский, причем человека образованного.

Я киваю, все еще силясь сообразить, откуда я его знаю.

— Вы выглядите так, словно призрака перед собой увидали, — произносит он. — Разговаривать можете? Странных ощущений в лице нет?

— Что?

Он очень пристально разглядывает мое лицо. Так с незнакомыми женщинами вести себя непозволительно.

— Э-э-э… Спасибо?.. — говорю я с некой вопросительной интонацией и пытаюсь удалиться.

— Надо все же проверить, — извиняющимся тоном произносит он. — Ну, знаете… У-д-а-р.

Незнакомец произносит это слово по буквам. Я все никак не могу взять в толк, о чем он.

— Вы уронили корзинку, после чего не могли произнести ни слова. Знаете признаки инсульта? «У» — «улыбка» — неспособность человека улыбнуться или кривое, несимметричное выражение лица. «Д» — «движение», нарушение двигательных функций. «А» — «артикуляция», нарушение дикции или утрата речевых функций.

— Ясно, — киваю я. — А что такое «Р»?

— «Р» — это решение. Поскорее вызывать «скорую помощь».

— Вы врач?

На этот раз смущен уже незнакомец.

— Просто неравнодушный человек, которому часто приходят в «Твиттер» советы по оказанию первой помощи и всякие другие мелкие хитрости.

Я вежливо улыбаюсь и, снова намереваясь улизнуть, начинаю разворачиваться, но вдруг до меня доходит, откуда я его знаю.

— Вы были в Ньюпорте в баре «У Макналли». Вчера.

Сперва незнакомец выглядит озадаченно, затем кивает.

— Что ж, с вами явно все в порядке, — говорит он.

Теперь уже ему хочется уйти.

Я собираюсь вернуться к прилавку с устрицами, как вдруг меня осеняет.

Кручу головой, но незнакомец словно сквозь землю провалился. Я иду в том же направлении, что и он, к рядам, где на прилавках выстроились батареи бутылок с продукцией местных виноделов. У нас, на южном побережье, виноделен не очень много, а вот на северном их полно. С тех пор как я сюда переехала, я практически всегда пью только местное вино.

Мне удается выхватить взглядом незнакомца, он в нескольких метрах впереди меня. Только сейчас я обращаю внимание, что у него в руках нет корзины. Он идет, не замедляя шага и не глядя на товары. Явно направляется на парковку, расположенную возле рынка.

— Эй! — окликаю я его.

Он продолжает идти, затем останавливается, замирает на долю секунды, а потом поворачивается.

Я нутром чувствую, что улыбка у него натянутая, неестественная. И готова поклясться, что еще секунду назад, до того как он обернулся, выражение его лица было вовсе не таким веселым и счастливым, как сейчас.

— Не спешите меня благодарить, — шутливым тоном произносит он. — Я тут каждый день людей спасаю.