Книга Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя

музыкантов не было, зато была Анька «Анти» Лаврова, сестра Федьки «Бегемота». Она дала мне в десятом классе послушать «братские» альбомы «Отдела Самоискоренения» и «Народного Ополчения», которые окончательно и бесповоротно разрушили мои мир и мозг. Это был настоящий панк-рок. Наглый, свободный, злобный и беспощадно веселый. Вернее так – я думал, что это был настоящий панк-рок, другого-то ни я, ни Сантёр, (которого я немедленно подсадил на эту музыкально-анархическую какофонию) тогда не слышали. Но другого нам было не надо – нас и от этого перло со страшной силой. А еще от «Странных игр» – талантливых эпигонов «The Madness». Это уже потом, когда мы с Сантёром на первых курсах наших институтов собрали группу, Федька дал нам послушать PIL и The Clash. Но нам как-то не очень зашло. «Отдел Самоискоренения» и «Народное Ополчение» были круче и веселее. Так нам тогда казалось. Альбом нашей домашней панк-группы «Беломор», первый и единственный, мы с Сантёром писали в квартире у Федьки на канале Грибоедова. Играть и петь мы не умели совсем. Слава богу, запись не сохранилась. Зато два текста из этого альбома Федюня Лавров положил на свою музыку, и они живы до сих пор. «Долой гопоту» и «Оптимист» попали потом в репертуар «Бригадного подряда» и «Бегемота». «Гопоту» спел на своем сольнике Горшок.

Но это все потом. А тогда, в 1984-м, мы с Сантёром под дурным влиянием Бегемота и Ко стали панками – одевались, как клоуны, бегали от дружинников и гопников, тусили на подпольных сейшенах и терпеливо сносили издевательства окружающих. В том числе насмешки от Сантёровских друзей – Кольки, Макса и Димона. И вдруг все поменялось. Бывшие гопорокеры в одночасье стали панками. Энергичный, харизматичный и деятельный Сантёр обратил их в свою религию и даже собрал в свою группу, которую они назвали по-честному, пролетарским купчинским именем «Бригадный Подряд». Люлюкин к тому времени ушел в армию, следом за ним, едва появившись в «БП», ушел Макс. Наглая троица из Купчино (Сантёр, Михайлов, Бабич) наведалась к Бегемоту, который не только зааранжировал им все песни и записал альбом, но еще и сосватал в группу веселого и безбашенного барабанщика Игоря «Саида» Сайкина. Про музло первого альбома «БП» много рассказывать не буду. Его же можно послушать. Бодро, нагло, задорно – а что еще нужно для панковского веселья? Году в 2011 на книжной ярмарке я познакомился с редакторшей одного лондонского издательства. У приличной взрослой дамы были крашеные в красный цвет волосы и сережки из пивных пробок с портретом королевы. Первое впечатление меня не обмануло – дама оказалась пункершей со стажем, кларнетисткой, когда-то в юности тусовавшейся с «Пистолетами». Я на радостях подарил ей сидюк с первым альбомом «БП». А через месяц она прислала мне на мыло письмо с охами и ахами. Писала, что слушает мой сидюк постоянно, что это офигенная корневая панкуха, которую даже в Англии больше не делают. Прямо ностальгию разбудили в тетеньке купчинские дворовые панки. Так-то вот. Отличный был альбомчик.

Сантёр, Бабич, Саид и Михайлов – это, значит, и есть изначальный «Бригадный Подряд». Сейчас в живых остался только Александр Лукьянов. И я очень рад, что этот лысый мосластый красавец до сих пор скачет козлом на сцене в группе, которая за тридцать восемь лет поменяла десяток музыкантов, но не поменяла название и мотор по имени Сантёр. Когда на кораблике, курсировавшем по Неве, Джонни Лайден подписывал Лукьянову его гитару, жал руку и говорил, что восхищается смелыми советскими панками, умудрявшимися существовать и играть свое музло при тоталитарном режиме, мне казалось это смешным и пафосным. Теперь я понимаю, что старичок Роттен был прав. Мы, и правда, были крутыми. Глупыми, бесстрашными и крутыми.

А я снова и снова возвращаюсь мыслями в 1988-й, когда мы с Сантёром, дембеля с отрастающими панковскими челками, в восхищении (и с завистью) смотрели, как Зимний стадион взрывается овациями после каждого короткого боевика друзей нашего детства. Наверное, это было самое яркое впечатлением моей молодости. Впереди были развал Союза и развал «Подряда», нелепые и страшные смерти Саида, Бабича и Коли, реанимация «БП», возвращение в группу Сантёра, «Подряд» с клоуном Конвисером, Горшок и Шевчук, поющие на стадионах песню «Подряда» на мои стихи, и, наконец, «Бригадный Подряд» дядюшки Сантёра, туры, фестивали, радиоротации – любимая игрушка вернулась к хозяину на долгие годы. Самая старая живая панк-группа родом из СССР, ну или самая живая старая панк-группа – кому как больше нравится.

Пожалуй, это все. Как-то так мне все это видится сбоку и сзади. Кривая получилась дорожка и извилистая. Извините, если что напутал и наврал. Это я не со зла. Маразм и склероз виноваты.

Дурное влияние

Я написал этот текст пару лет назад по просьбе своего друга Игоря Мосина для юбилейного винила его группы «Дурное Влияние». Игорю текст очень понравился, и я с чувством глубокого удовлетворения стал ждать выхода пластинки со своим рассказом. На презентацию винила меня почему-то не позвали. Но заподозрил я недоброе гораздо позднее – когда Игорь в течение года под разными предлогами умудрился не передать мне заветный релиз. Когда же наконец он попал мне в руки, своего текста я там с удивлением не обнаружил. Что ни коим образом не отразилось ни на моем добром отношении к красавчику Мосину, ни на моей любви к первой и последней настоящей ленинградской пост-панковской банде «Дурное Влияние». А текст – вот он – «кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста»!

«Дурное Влияние» – форева!

Каюсь – и мне не удалось избежать «Дурного Влияния». Я был молод, глуп и постоянно пьян, если не вином и пивом, то уж точно молодостью, глупостью и свободой. Больше пива и девушек в то славное время меня интересовал только панк-рок во всех его разновидностях. Причем полюбил я его раньше, чем услышал. Парадокс, но для начала восьмидесятых вполне нормально. По телевизору в пропагандистской «Международной панораме» показывали панков, слишком ярких даже для черно-белого экрана. Журналы и постеры, привезенные счастливцам, у которых родители «ходили в загранку», были для меня, купчинского старшеклассника, гораздо доступнее дорогостоящих «пластов». Поэтому сначала я влюбился в панковский имидж, а потом уже в музыку. С тех пор визуальная составляющая для меня является не менее важной, чем музыкальная. А уж когда я посмотрел клипы The Damned, The Cure и BAUHAUS на видике «Электроника» у своего богатого приятеля, мой асоциальный вкус окончательно и бесповоротно сформировался. К чему я это все пишу? К тому, что «Дурное