Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

исполнении больше сотни лет назад. А между тем вот этого, – и указала на досье третьего, – я наблюдала в том видении, после которого ушла из дома. А мне до ста лет ещё далеко.

– Как ты их различаешь? – приятель присматривался и щурился, но явно не находил отличий.

– Сейчас покажу, – я осторожно встала, – эти-то отличия и привели меня к идее препарировать хоть одного безымянного. Ну и, кстати, сходство. Скажи-ка, заклинатель, потомки какой нечисти похожи друг на друга один в один?

– Многие, – он пожал плечами, – особенно в детском возрасте. Но во взрослом сильное сходство потомков чаще всего встречается у «насекомых». И у некоторых «земноводных», но их сейчас очень мало. Погоди, – оживился, – ты опять про «ящериц»?..

– Да, «ящерицы», как и «клещи», то бишь бесы, – единственная нечисть, способная вмещать любое количество любой силы, – сказала я веско. – Но безымянные – это опять бесы, наши странные «насекомые», которые в роду идентичны практически во всём – внешность, потенциал, характер силы. «Ящерицы» неспособны к подселению, в отличие от «клещей». И все известные случаи потомства нечисти и человека – только и всегда от «клеща». И бесова сила в крови у потомков с рождения, переданная от папы-одержимого. Ты когда-нибудь видел живого «клеща»?

– Увы, – вздохнул Илюха разочарованно, – не довелось. Знаю, что Круги приглядывают за парой-тройкой особей, но очень хорошо их прячут.

– Тогда смотри, – я вернулась к стене и активировала следующий камень, показывая несколько портретов. – Эта милая семейка находилась под протекцией наблюдателей в те давние времена, когда известным тебе путём жертвоприношений создавались заклинательские «угольки». Когда заклинатели узнали, откуда взялась их сила, они разругались с наблюдателями, ушли от них и с тех пор на ножах. И семейку пришлось… реорганизовывать, ибо сдерживать её стало некому.

Илья внимательно изучил голограммы восьмерых бесов, перевел взгляд на безымянных, снова на бесов и в молчаливом шоке посмотрел на меня. Родство безымянных с «клещами» отмечалось сразу.

– Ну-ну? – примостившись на подоконнике, подбодрила я. – Заметил отличия?

– Глаза, – поколебавшись, указал он на первого безымянного, – у этого нет зрачка, как и у большинства «насекомой» нечисти. Как у тех же «бабочек».

– Дальше.

Он придирчиво изучил второго, пожал плечами и перешел к третьему. Долго-долго рассматривал со всех сторон, а потом догадался отойти и взглянуть издали.

– Кожа плохая, – заметил приятель после паузы. – Оспины… как у «пауков» на месте дополнительных глаз.

Я кивнула:

– Дальше.

Илья понял, в чём фишка, переворошил свои знания и начал уверенно угадывать отличие за отличием – отсутствие кадыка как у «гусеницы», странный прикус как у «муравья»… А вернувшись ко второму, признал: да, отличительной черты не видит, но отчего-то уверен, что по этому конкретному типу потопталась мелочь вроде «мушки».

– «Мухи», – поправила я. – У него черты лица мельче, чем у других – меньше нос, уши, глаза.

– Все «насекомые», – подытожил приятель. – Все похожи между собой – и на свою бесову «семью». Кроме одного отличия, указывающего на то, что, помимо наследства одержимого, в них есть что-то ещё. А двенадцать – намёк на Круг?

– Нет, хотя у них даже «Верховный» есть, – я нажала на следующий камень, показывая одиночный портрет. – Двенадцать – потому что каждый работал с ведьмами одной определённой сферы, наиболее уязвимой перед качествами того самого «насекомого». А это, собственно, их вожак.

– М-да? – Илья с недоверием и сарказмом посмотрел на тщедушного худосочного типа, бесцветного, как и его коллеги. И один в один на них похожего. И, что характерно, без отличия. – Неужто та самая «медуза»?

– «Медузы» рангом ниже, – отозвалась я. – Они – исполнители, убийцы. Я знакомлю тебя с верхушкой – с теми, кто выслеживает неугодных ведьм, находит, отдаёт приказы и контролирует их исполнение. Не забывай, внешность обманчива, и не только отступницы умеют пользоваться личинами.

– А сколько безымянных всего?

– Да чтоб я знала… – я поморщилась. – Подробного списка не нашла, только досье верхушки. Думается, их, от обычных магов до «медуз», немало. Но нам в первую очередь нужны вот эти – работающие на наблюдателей очень давно, более трёхсот лет, если ориентироваться на даты смерти. Потому глава и держит досье в сейфе, и они вот такие, – я показала толщину папки с максимальное расстояние между указательным пальцем и большим, – с подробным описанием всех свойств.

– Не помогает? – Илья снова уставился на портрет вожака.

– Отследить бы хоть одного – помогло бы, – я передёрнула плечами. – Но эта гнусь… Мне иногда кажется, что в тени каждого из них таится некто вроде Вещей видящей. Она, мёртвая, заходя в тень живой ведьмы, набрасывает на неё покров своей ауры. И ведьма пропадает с любых радаров. Вот и эти…

– А если таится?

– Вот поймать бы хоть одного, хоть мелкого исполнителя… – я вздохнула. – И обязательно взять живьём. У этих красавцев есть ещё одно невозможное свойство – при насильственной смерти они мгновенно мумифицируются. Как и мы, ведьмы.

– Да ладно…

– Сама видела. И не раз. И, для справки, мумификация – это наследие стародавних, нечто вроде проклятья, кочующего по крови из поколения в поколение. Именно мумии нужны для создания при погребальных обрядах боевых личей, и чтобы в трудное военное время не тратить кучу времени и сил на надлежащую подготовку тела… То ли безымянные нашли в своей крови каплю стихии – ведь каждый мужчина-колдун рождён женщиной-ведьмой и имеет в себе эту самую каплю в спящем виде, то ли… Не знаю. В этих паскудах столько загадок, что я начинаю бояться их тем больше, чем больше узнаю.

Илья посмотрел на портреты, потёр подбородок и задумчиво сказал:

– Но ведь если в них есть свойства нечисти, то и скрутить их можно как нечисть. Метко ударить по известной болевой точке и…

– …и если эти точки мигрировали вместе со свойствами, – усомнилась я.

– Если есть тьма, значит, есть свет, – уверенно возразил приятель. – И нет силы без слабости. Для нормальной работы «паучьих» желез нужен здоровый гормональный фон, а он не только выработку яда контролирует, но и на самоуничтожение толкает, когда от чрезмерного напряжения или страха яд накапливается слишком быстро и грозит медленной и мучительной смертью своему обладателю. Это аксиома.

– А какова главная слабость «клещей»? – прищурилась я.

– Невыносимая прожорливость, – спокойно ответил Илья. – Они всегда голодны, и им всегда мало. И всегда ловятся на… – его взгляд остановился на моей трости, лежащей на паласе.

– Не дам, – ощетинилась я.

– А зря. Мощный источник силы – прекрасный «сыр», – и он снова повернулся к вожаку: – Не понимаю, в чем фишка этого ниочёмного типа…

– Я тоже, – приближался «час проклятья», и я сползла с подоконника. –