Книга Палитра чужих цветов - Павел Сергеевич Иевлев

клиенты.

— В курсе, — ответил я спокойно.

— Самый простенький стоит…

— Не надо самый, — вздохнул я. — На него толковый софт не встаёт, и стилусы полная дрянь.

— Есть комплект для профессиональных цифровых художников, на двенадцать дюймов, он дорогой, но в стоимость входит стилус, лицензия на фирменное ПО, жёсткий чехол-подставка, софт-тач наклейка на экран, создающая эффект бумаги…

— Сколько?

Он назвал цену, Анахита тихо охнула. Ничего так цены выросли. Два года назад подержанную машину можно было купить за такие деньги.

— Док, не надо, это слишком дорогой подарок, — шепнула мне Анахита, когда продавец ушёл в подсобку.

Нагма ничего не говорит, но её глаза… Такая надежда в них, что никакими деньгами это не измерить.

— Когда у неё день рождения? — спросил я.

— Понятия не имею, — ответила женщина. — Летом. Нашим летом, не здешним. В конце июня или начале июля, как я прикидывала. Я сразу сбилась со счёта дней, не до того было, а календаря в кыштаке нет. Я даже не знаю точно, сколько ей лет!

— Сегодня ей исполнилось десять, — постановляю я. — Запомни, вам скоро документы получать.

— Сегодня?

— А почему нет? Эй, парнишка какое сегодня число?

Он уставился на меня с большим подозрением. Явно борется с соблазном убежать в подсобку, запереться и вызвать полицию. Но всё-таки справился с собой, принёс коробку с планшетом, положил её на прилавок, сверился с электронными часами и сказал:

— Девятое июля. Год подсказать?

— Спасибо, я в курсе.

— Проверять планшет будем?

— Обязательно! Раскрывайте.

— Десять лет ребёнку раз в жизни бывает, — укоризненно сказал я Анахите. — Первый юбилей! Кроме того, Мироздание задолжало ей десять подарков. В целом, как раз на хороший планшет набежало, не жадничай.

Нагма переводит глаза с меня на маму и обратно, и там мечется сумасшедшая боязнь поверить в счастье. Господи, да этот ребёнок не праздновал ни одного дня рождения! Разве так можно вообще?

— Да, стрекозявка, это тебе, — сказал я твёрдо.

— Уиииии… — тихо-тихо выдала она.

— Уиииии! — уже громче. — Аааааа! Ыыыыы! Я сейчас лопну от радости, папа Док! — добавила она, подумав. — Я никогда-никогда не была такой счастливой!

— С днём рождения, — сказал я. — Не лопайся пока, подожди до вечера. Так, молодой человек, где тут поблизости можно купить торт и свечи?

— И мороженое, — подсказал Слон. — Ребёнок, который не пробовал мороженого, прожил десять лет зря.

Праздник вышел скромным, слишком мало времени на подготовку, сплошная импровизация. Калидия и Алиана поздравили девочку, каждая деньрожденческой песней своего народа. У Калидии она довольно мрачная и пафосная, обещающая новорождённому героическую гибель во славу своего Дома и прославление его подвига в веках. Так себе перспективка, кроме того, либо у них очень странная музыка, либо у девушки ноль слуха.

Алиана спела очень милую песенку, где именинница сравнивалась с разными пушистыми зверюшками, рефреном утверждая, что виновница торжества смешнее крольчонка, резвее бельчонка, мягче цыплёнка, скакучей козлёнка, фырчее ежонка, хитрее лисёнка, пушистей котёнка и так далее.

Девушка спустилась к столу в лёгком летнем платье выше колена, которое впервые на моей памяти надела после того, как удрала из родного мира, голос у неё оказался очень приятный, и поёт неплохо.

Дмитрий тоже выдавил из себя что-то поздравительное, но на меня при этом смотрел, как на говно. Наверное, в его реальности это выглядит намеренным оскорблением — я столько внимания уделяю чужом ребёнку, всю жизнь игнорируя собственного. Небось воображаемый я его даже с совершеннолетием не поздравил. Хреновый он, похоже, человек.

Я спел: «С Днём рожденья тебя, с Днём рожденья тебя, с Днём рожденья милая Нагма, с Днём рожденья тебя!» — и вручил коробку с планшетом. Девочка порывалась немедленно убежать с ним в комнату, но я объяснил, что сначала торт с чаем и мороженое, и только потом всё остальное.

Даже попробованное впервые в жизни мороженое не заставило её отвести сияющего взгляда от белой картонной коробки, так что в конце концов липкий и сладкий ребёнок был умыт и отпущен восвояси. А меня отвёл в сторонку Слон.

— Очень трогательно было, — сказал он, изображая умилённые всхлипывания. — Ты зарываешь свой талант в землю, Докище. Тебе бы в детском саду хороводы вокруг ёлочки водить. Месяцок не бриться — и готовый Дед Мороз.

— Отстань, — отмахнулся я. — Душа хотела праздника. В последнее время было мало хороших поводов, сам знаешь.

— Знаю. Прости, что возвращаю тебя на грешную землю к взрослым проблемам.

— Внимательно слушаю.

— Я отбываю на базу. Весело у вас тут, но время не ждёт. Буду искать выход на конторские секретики, да такой, чтобы в нём яйца не прищемили. Если что, не поминайте их лихом.

— Секретики?

— Яйца.

— Не буду поминать яйца, — согласился я.

— Дело может быть долгое, а может, и нет. Если меня, к примеру спалят, или я, к примеру, добуду искомое, то надо будет валить оперативно. Так что ты тут свои вопросы решай, раз такая оказия, но сильно булки не расслабляй и будь готов, если что, рвать когти в темпе вальса.

— Учту.

— Горных коз своих тут оставишь?

— Планирую так, — подтвердил я. — Выправлю документы, пропишу в дом, может, в наследстве долю выделю, пусть Лжедимитрий обломается.

— А с ним что думаешь?

— Пока не решил. Не понимаю я, кто он и откуда взялся. Я тебя попрошу, Слоняра, напряги там свои связи в столице, пусть по нему сделают пробивчик небольшой. Где жил, где и как учился, кто его видел, кто с ним знаком, какие за ним грехи висят. Сейчас человек везде следы оставляет.

— Думаешь, есть за ним грехи?

— Никто не безгрешен, нам ли не знать?

— Есть такое дело, — согласился командир. — Знаю, к кому с этим подъехать, сделаем. Телефоном ты обзавёлся, так что результат скину. На, кстати, бабла чуток, кэшем, — он сунул мне в руку пухлый конверт. — Вернёшь доступ к счёту — дашь реквизиты, вышлю остальное.

— Спасибо!

— За вычетом планшета!

— Разумеется.

— Ладно, за вычетом половины планшета, — вздохнул он. — Невозможно обаятельная девчонка, пусть от меня тоже будет подарок. Всё, иди целуй именинницу на ночь и