Книга Игра в обольщение - Дженнифер Эшли

— Ты слишком все усложняешь. Никто не будет знать, что я дал тебе денег.

— Миссис Чейз непременно узнает или догадается. И уж будьте уверены, она тут же доведет этот факт до всеобщего сведения.

Эйнсли повернулась и пошла дальше.

Кэмерон ускорил шаг, чтобы догнать ее. Черт, если бы кто-нибудь сказал ему, что однажды он будет бегать по улицам Эдинбурга, преследуя женщину, которая решила отгородиться от него зонтиком, он бы громко рассмеялся. Кэмерон Маккензи не преследует женщин с зонтиками или без.

— Ювелир сказал, что сережек и броши достаточно, чтобы отдать их в залог за пятьсот гиней, — сказала Эйнсли.

Кэмерон решил не говорить ей, что теперь Филлида хочет уже полторы тысячи гиней. Не посылать же Эйнсли домой за фамильным серебром.

— Это украшения твоей матери?

— Да. Это единственное, что у меня осталось от нее. Я всегда сожалела, что никогда ее не знала.

Печальные нотки в голосе Эйнсли тронули сердце Кэмерона. Его собственная мать представляла собой объятое ужасом существо, которому было велено держаться подальше от собственных детей. Она умерла, когда Кэму исполнилось восемнадцать лет, и он поступил в университет. Неудачно упала, как ему сказали.

Позже Харт рассказал Кэмерону правду. Отец убил их мать: избивая ее, он тряс женщину так сильно, что сломал ей шею. Харт узнал об этом по прошествии длительного времени. Единственным свидетелем случившегося был Йен, и отец отдал десятилетнего мальчика в приют еще до похорон, чтобы не умеющий лгать Йен не проговорился о произошедшем.

У Кэмерона ничего не осталось на память о матери — сразу после ее смерти отец очистил дом от всего, что принадлежало ей. То, с каким сожалением Эйнсли говорила о своей матери и о том, что совсем не знала ее, нашло отклик в сердце Кэмерона.

Эйнсли оборвала разговор, открыв дверь другого магазина, где им улыбнулась хорошо одетая продавщица. Эйнсли с удивлением посмотрела на Кэмерона, который шагнул в магазин следом за ней.

— Это салон портнихи, — пояснила она.

— Я знаю, что это такое. Полагаю, ты пришла сюда, чтобы пополнить свой гардероб, а не за свежеиспеченным хлебом. И опусти ты свой зонт, пока не проткнула им кого-нибудь.

Эйнсли отдала свой зонтик помощнице портнихи, но сердце ее слегка изменило свой ритм, когда Кэмерон вошел следом за ней в заднюю комнату салона.

— Ваша светлость, — встретила его доброжелательной улыбкой мадам Клер.

— О, Кэмерон! Отлично! — помахала ему рукой из своего удобного кресла Изабелла. — Именно тот, кто нам нужен.

Кэмерон с невозмутимым видом снял пальто, уселся в кресло и взял стакан портвейна, который принесла ему помощница портнихи.

— Вы чувствуете себя здесь очень комфортно, — заметила Эйнсли.

— Я хороший покупатель.

Это означало, что Кэмерон присылал сюда своих любовниц. Эйнсли бросила себе на колени один из модных журналов, открыла его и попыталась рассмотреть разноцветные платья, но не видела ни одной модели.

— Мы наряжаем Эйнсли, — пояснила Изабелла. — Я хочу, чтобы она была ослепительной.

Эйнсли замерла, у нее пересохло в горле, пока Изабелла показывала Кэмерону ткани, которые она выбрала, и рассказывала, для чего предназначалась каждая ткань. Кэмерон одобрил ее выбор. Казалось, он знал все о вставках, коротких рукавах и фишю[2]. Эйнсли могла бы здесь и не присутствовать.

— Я хотел бы видеть ее в красном, — сказал Кэмерон.

— Только не с ее цветом кожи и волос, — не согласилась Изабелла. — Яркий красный цвет будет ее бледнить, и глаза потеряются.

— Зачем яркий красный? Темный. Очень темный. И бархат. Уютное зимнее платье.

— У его светлости тонкий вкус, — просияла мадам Клер. — У меня как раз есть то, что нужно.

Эйнсли следовало кричать, протестовать, просить их прекратить все это. Но она только наблюдала в каком-то полубессознательном состоянии, как мадам Клер вернулась с рулоном красного бархата, такого темного, что казалось, он отливает черным.

Кэмерон встал, взял у нее ткань и подошел к Эйнсли. Она вскочила на ноги, испугавшись, что он просто набросит ей ткань на голову, если она останется сидеть.

— Вот видишь? — обратился Кэмерон к Изабелле, приложив мягкие складки бархата к плечам Эйнсли.

— Да, просто замечательно, — хлопнула в ладоши Изабелла. — У тебя меткий глаз, Кэмерон. Она будет великолепно выглядеть в этом цвете.

Эйнсли не могла вымолвить ни слова. Сквозь бархат она чувствовала крепкие руки Кэмерона, вся сила которых превратилась теперь в нежную ласку.

Эйнсли поймала взгляд Бет из-за спины Кэмерона. Ее голубые глаза светились пониманием. Бет сама попала в ловушку неотразимого красавца Маккензи и прекрасно понимала, что Эйнсли оказалась в такой же ловушке.

На следующий день дождь так и не прекратился, и это означало, что гостей, приехавших в Килморган, предстоит развлекать в доме. Поэтому Изабелла организовала игру под названием «Охота на мусор». Вместе с Бет и Эйнсли она составила список предметов, которые следовало найти за ограниченное время, и раздала списки гостям. Те, кого игра не заинтересовала, отправились в главное крыло дома, чтобы сесть за карточные столы.

Дэниел посмеялся над довольно скучной игрой, предложенной Изабеллой, и увлек Эйнсли в бильярдную. Изабелла обрадовалась, что Дэниел не будет вертеться под ногами, и отпустила их обоих.

— Изабелла говорит, что ваши браться научили вас играть на бильярде, — обратился к Эйнсли Дэниел. — Что-то мне не верится: эта игра не для дам.

— Не верится? Тогда я тебя удивлю, мой мальчик. Готовься.

Эйнсли попросила Дэниела принести кии, красные и белые шары, а сама в это время нащупала в кармане письмо, которое принесла ей сегодня утром служанка Филлиды.

В письме говорилось:

«Роулиндсон, ближайший сосед Харта, устраивает завтра вечером костюмированный бал. Ждите меня в час ночи в оранжерее, там и состоится обмен. Но только вы, миссис Дуглас, а не лорд Кэмерон».

Эйнсли с раздражением перечитала письмо. Нет, ну к чему все эти сложности? Филлида могла бы прийти к ней в спальню и там решить вопрос.

Ладно, она встретится с Филлидой на костюмированном балу, хотя она даже не приглашена на этот проклятый бал и Изабелла ничего о нем не говорила. Но чуть позже этим утром Мораг передала ей приглашение, написанное от руки секретарем лорда Роулиндсона. Несомненно, это все устроила Филлида. Мораг даже приготовила костюм для Эйнсли.

Когда Дэниел разложил шары, в комнату вошел Йен Маккензи и закрыл за собой дверь. Йен никогда много не разговаривал с Эйнсли, но за время ее визитов к Изабелле он к ней привык и стал чувствовать себя в ее присутствии вполне спокойно. Он не искал ее общества, он просто принимал ее присутствие, как и остальных членов своей семьи.