Книга Стеклянный меч - Виктория Авеярд

Долгая пауза – и он кивает. Такое ощущение, что Кэл считает точно так же.

Сырость казармы смешивается с холодом, который я чувствую глубоко в себе. Постепенно я привыкаю к этому ощущению – настолько, что уже не дрожу. Наверное, пора привыкнуть и к тому, что я одинока.

Не в мире, а в душе. В собственном сердце.

Отчасти наше положение вызывает у меня смех. Я снова сижу рядом с Кэлом, в камере, и жду очередного поворота судьбы. Но на сей раз мой страх разбавлен гневом. Не Мэйвен придет позлорадствовать над нами, а полковник, и за это я ужасно благодарна. Не хочу вновь сносить насмешки Мэйвена. Даже мысль о нем нестерпима.

В Чаше Костей царили пустота и мрак, она находилась глубже под землей. Мэйвен, со своей бледной кожей, яркими глазами, руками, которые тянулись ко мне, резко выделялся на фоне темноты. В моем отравленном мозгу нежные пальцы превращаются в зазубренные когти. Они хотят пустить мне кровь.

«Я некогда велел тебе скрывать свое сердце. Зря ты не послушала».

Это были его последние слова, обращенные ко мне, прежде чем Мэйвен приговорил нас к смерти.

Такой хороший совет.

Я медленно выдыхаю, стараясь прогнать воспоминания. Но напрасно.

– Так что же мы будем делать, генерал Калор? – спрашиваю я, обводя жестом четыре стены, в которых мы заключены.

Теперь я вижу в углах очертания квадратных блоков, капельку темнее остальных. Молчаливые камни вмурованы прямо в стены.

После долгого молчания Кэл отрывается от мыслей, таких же мучительных, как мои. Радуясь возможности отвлечься, он быстро поднимает второй стул, прислоняет его к стене, становится на сиденье, чуть не стукнувшись головой о потолок, и проводит рукой по Молчаливому камню. Для нас эта штука опаснее всего на острове, губительней любого оружия.

– Клянусь цветами, откуда они его взяли? – негромко произносит он, пытаясь пальцами нащупать край.

Но камень не движется – он идеально пригнан. Вздохнув, Кэл спрыгивает и переводит взгляд на окно.

– Кажется, проще всего разбить стекло. По-другому не выберешься.

– Но тут они слабее, – говорю я, глядя на Молчаливый камень. Он смотрит на меня в ответ. – В Чаше Костей мне казалось, что я задыхаюсь. А здесь совсем не так скверно.

Кэл жмет плечами.

– Просто тут их меньше. Но для нас достаточно.

– Краденые?

– Наверняка. Молчаливых камней в принципе немного, и только правительство имеет право ими пользоваться… по очевидным причинам.

– Да… в Норте.

Кэл, в некотором замешательстве, склоняет голову набок.

– Думаешь, их привезли еще откуда-то?

– Сюда приходят целые корабли с контрабандой из разных мест. Пьемонт, Озерный край и так далее. И разве ты не видел здесь солдат? Эту форму?

Он качает головой.

– Ничего не видел. С тех пор как этот красноглазый ублюдок вчера отправил меня сюда.

– Его называют полковником, и он – отец Фарли.

– Я бы ей посочувствовал, но моя семья намного хуже.

Я фыркаю.

– Кэл, это Озерные. Фарли, ее отец, его солдаты. Иными словами, оттуда могут прийти и еще.

Кэл слегка сбит с толку.

– Нет… исключено. Я своими глазами видел передовую, там невозможно пробраться.

Он бездумно чертит в воздухе карту. Для меня она не имеет никакого смысла, но Кэл прекрасно знает каждый дюйм.

– Озера перекрыты на обоих берегах, о Чоке речь не идет. Возить вещи и припасы – одно дело, но не людей… только не в таких количествах. Им нужны крылья, чтобы перебраться…

Я шумно выдыхаю, когда до меня доходит. Бетонный двор, огромный ангар, широкая дорога, ведущая в никуда…

Это не дорога.

Это взлетная полоса.

– Кажется, крылья у них есть.

К моему удивлению, на лице Кэла появляется искренняя широкая улыбка. Он поворачивается к окну и смотрит в пустой коридор.

– Их тактика, конечно, оставляет желать лучшего, но Алая гвардия доставит моему брату немало проблем.

Я тоже улыбаюсь. Если полковник так обращается с предполагаемыми союзниками, хотела бы я видеть, что он делает с врагами.

Наступает время ужина, и седой старик Озерный приносит поднос с едой. Он жестом велит нам обоим отойти и повернуться лицом к дальней стене, чтобы он мог просунуть поднос в приоткрытую дверь. Мы молчим и упрямо продолжаем стоять у окна. После долгого противоборства он уходит, с усмешкой уплетая наш ужин. Меня это ничуть не смущает. Я никогда не ела досыта и вполне способна пережить несколько часов без кормежки. Кэл, напротив, бледнеет, когда наша еда исчезает, и провожает тоскливым взглядом миску с серым месивом.

– Если ты хотел есть, мог бы и сказать, – ворчу я, садясь. – Какой от тебя прок, если ты голодный.

– Именно так они и должны подумать, – отвечает Кэл, с искрой в глазах. – Завтра утром, по моим расчетам, я упаду в обморок. Тогда посмотрим, как это понравится их медикам.

План, мягко говоря, ненадежный, и я неодобрительно морщу нос.

– Что, у тебя есть идея получше?

– Нет, – мрачно говорю я.

– Я так и думал.

– Ха.

Молчаливый камень оказывает на нас обоих странное действие. Он отнимает то, на что мы полагаемся больше всего – наши способности. Камера меняет нас. Кэл делается умнее и расчетливее. Он не может рассчитывать на свое адское пламя, значит, приходится включить голову. Хотя, судя по идее с обмороком, смекалка – не самая сильная его сторона.

Перемена во мне не столь очевидна. В конце концов, я прожила в безвестности семнадцать лет, не имея понятия о своей силе. Теперь я вспоминаю ту девушку – бессердечную, себялюбивую, которая сделала бы что угодно ради спасения собственной шкуры. Если Озерный вернется с подносом, он ощутит у себя на горле мои руки – а то и молнию в костях, если нам удастся выбраться из камеры.

– Джулиан жив.

Сама не знаю, почему у меня вырвались эти слова, но внезапно они повисают в воздухе, хрупкие, как снежинки.

Кэл вздергивает голову, и его глаза вдруг яснеют. Мысль о том, что Джулиан еще дышит, ободряет принца не меньше, чем возможность освобождения.

– Кто тебе сказал?

– Полковник.

Принц фыркает.

– По-моему, он не врет.

Кэл устремляет на меня пренебрежительный взгляд, но я продолжаю:

– Полковник думает, что Джулиан – часть замыслов Мэйвена. Типа, еще один Серебряный, который меня предал. Вот почему он не верит в список.

Кэл кивает, глядя в никуда.