Книга Остров Веры - Эдуард Сребницкий

– Тише, не надо кричать, – прошипел Сургон. – Лучше не узнать чего-то о давно жившем родственнике, чем оказаться на вилах у сумасшедшего, или сесть на двадцать лет в русскую тюрьму! По крайней мере, для меня такой выбор не стоит. Боюсь, мы уже слишком запомнились местным жителям, – оглянулся Сургон по сторонам, – особенно с твоим громким английским. Пожалуй, вот что: больше я сюда не приду. И тебе запрещаю. В следующий свой визит в Россию – пожалуйста, добирайся до Миасса самостоятельно и расследуй свои семейные тайны.

Во весь путь до Ильменского заповедника Сургон и Алекс не проронили ни слова. И лишь когда, миновав заросли, ступили на еле видимую лесную дорогу, Сургон сказал:

– Мне нужно вернуться в город. Буду завтра или послезавтра. Сможешь дойти сам?

– Разумеется, – буркнул Алекс. – Здесь трудно сбиться.

– Тогда до встречи. Тая будет заботиться о тебе.

Развернувшись, Сургон скрылся среди деревьев. Алекс зашагал по дороге, которая вывела его к заброшенной лесной лаборатории. Не поднимаясь на крыльцо, он сразу направился на кухню к Тае, обойдя лабораторию с другой стороны. На кухне как всегда аппетитно пахло, на потушенной газовой плите стояли кастрюли и сковорода, но Таи не было. Подождав немного, Алекс направился к себе.

Проходя по коридору, он увидел, что комната, принадлежащая ветеринару Гызату и бывшая всегда на замке, сейчас не заперта: не иначе Тая находилась там и делала уборку. Открыв дверь, Алекс заглянул внутрь.

ГЛАВА 19

В комнате, принадлежащей ветеринару Гызату, никого не было. Алекс, чьё любопытство давно возбуждалось неизменным замком на её дверях, а ещё более личностью ветеринара Гызата, вошёл и с интересом огляделся.

Комната эта являлось почти что двойником банно-прачечного помещения, расположенного напротив: с таким же закрашенным окном, старой кафельной плиткой на стенах и полу и отверстием для слива воды. Имелись здесь даже и рукомойник с торчащим книзу штырём, и полка с мылом, и несколько эмалированных тазов. На этом сходства заканчивались. А отличия комнаты ветеринара Гызата являлись существенными и весьма специфичными. Значительную её часть занимал операционный стол с каменной столешницей, снабжённый петлями из кожаных ремней для стягивания конечностей оперируемых. У другой стены, свидетельствуя о профессиональном цинизме ветеринара, располагался деревянный чурбак для разделки принесённого с рынка мяса и присыпанный сейчас солью с целью дезинфекции. А между столом и чурбаком помещалась огромная металлическая тележка с разложенными на ней инструментами.

Судя по выкладке на тележке, ветеринар Гызат являлся педантом: все инструменты пребывали в идеальном состоянии и аккуратно располагались в два ряда. В одном ряду – разделочные: ножи и топоры, в другом – ветеринарные: скальпели, пилы, долото с молотком, а также пугающего вида крюки и клещи. На нижней полке лежал чёрный чемодан с никелированными углами, куда инструмент мог быть убран.

Подобная аккуратность в другом месте и при других обстоятельствах могла бы вызвать лишь уважение к человеку, её демонстрирующему, и спокойствие за результаты его труда. Но не в данном случае Что-то в этой обстановке коновала-мясника было отталкивающее; чем-то настораживало слишком тесное соседство операционных столешниц и разделочных чурбаков, тонких скальпелей и грубых топоров; почему-то отдавался холодом в груди стальной отсвет разложенных на тележке крюков и клещей. С крепнущим чувством отторжения Алекс рассматривал комнату, когда вдруг услышал за спиной свистящий шум втягиваемого через ноздри воздуха. Алекс быстро обернулся. Неотрывно глядя на него блестящими, будто залитыми лаком, глазами и подёргивая лошадиными ноздрями, в дверях стоял ветеринар Гызат.

Алекс принялся извиняться. Он сказал, что является гостем Сургона и заглянул за дверь в надежде найти Таисию. Что, вообще-то, немало слышал уже о Гызате, и был бы рад с ним познакомиться. Что зовут его Алекс Коннелл.

Ветеринар Гызат отреагировал на слова Алекса тем, что освободил проход, недвусмысленно предлагая гостю убираться. Это выглядело грубовато, но Алекс понимал, что, проникнув в чужую комнату, и сам поступил не слишком хорошо. Выходя, он ещё раз извинился. Грохнувшая за ним дверь заставила посыпаться со стены штукатурку.

На грохот в коридор осторожно выглянула Тая. Увидев Алекса возле комнаты Гызата, она широко раскрыла от ужаса глаза.

– Что случилось? – шёпотом спросила Тая.

– Я зашёл в его отсутствие, – сказал Алекс. – Думал, ты там делаешь уборку.

– Он никому не позволяет заходить к себе, даже для уборки. Сам делает.

– Я не знал.

– И что произошло, когда он тебя увидел? – продолжала шептать Тая.

– Ничего, – пожал плечами Алекс. – Просто предложил мне уйти.

– И всё?

– Всё.

Тая, вроде бы, успокоилась.

– Дядя тоже вернулся?

– Только я. Сургон остался в городе.

– Тогда приходи на кухню, я покормлю тебя ужином.

За едой Алекс рассказал Тае о пугающем инструменте, виденном у ветеринара.

– Я совсем не разбираюсь в лечении животных, – сказал Тая. – Может быть, такой инструмент и нужен? А вообще, стараюсь не лезть в дела этого человека и тебе не советую. Вон, кстати, он уходит.

Выглянув в окно, Алекс увидел удалявшегося от лаборатории ветеринара Гызата.

– Как ты думаешь, – спросил Алекс, – он не может за мной следить?

– В каком смысле? – удивилась Тая.

– В прямом. Когда я гуляю в заповеднике, меня не покидает ощущение, что за деревьями кто-то находится.

– Если кто-то и находится, то вряд ли ветеринар Гызат, – подумав, сказала Тая. – Он совсем другого рода человек. И, вообще, я сомневаюсь, что за тобой могут следить. Кому это надо? Скорее всего, тебе показалось, в лесу много всяких шорохов.

– Возможно, – не слишком уверенно произнёс Алекс.

– Расскажи лучше, как вы с дядей съездили в «Америку».

Алекс рассказал, как похожий на орангутанга хозяин дома едва не пропорол их вилами. Тая ахнула.

– Чем же вы ему не понравились?

– Сургон считает его психически неуравновешенным типом. А я думаю, ему известно что-то про деда.

– И что ты намерен предпринять?

– Пока не знаю, утром решу.

Пока Алекс ужинал, небосвод за окном поблек, и быстро стемнело. Негромко переговариваясь, Алекс и Тая сидели за столом, уже почти не различая друг друга. Голоса рождались будто сами по себе и парили в воздухе, разведённом до состояния однородной взвеси.

– Тебе приходилось ночевать в лаборатории одной? – спросил Алекс.

– Конечно, приходилось.

– И не страшно?

– Страшно, – призналась Тая. – Первое время я забиралась ночевать на чердак. Да и сейчас, когда остаюсь одна, стараюсь не зажигать огня, чтобы не привлекать ничьего внимания. Но, вообще-то, я уже привыкла.