Книга Халява для лоха - Ирина Майорова

Шестого января они встретились в офисе. Вообще-то агентство могло гулять хоть до пятнадцатого, заказов в первые две недели наступившего года никогда не поступало: москов­ские бизнес– и торговые боссы оттягивались на Канарах и Майорке. В офисе «Атланта» царило ленивое ничегонеделанье. Клерки гоняли чаи, секретарши подновляли маникюр, а Ненашев с Дегтяревым, потягивая коньяк, играли в шахматы.

– Зря мы с девчонками никуда не махнули, – широко зевнув, констатировал Ненашев. – Сейчас бы лежали на солнышке, пивком баловались.

– Да ладно, нас и здесь неплохо поят, – ткнул пальцем в рюмку с коньяком Дегтярев. – Слушай, босс, а я ведь твое поручение выполнил.

– Какое поручение? – Ненашев лениво потянулся и сделал ход ладьей.

– А какое ты мне днем первого дал?

Аркадий Сергеевич наморщил лоб, припоминая.

– Ты о чем?

– Что отличает просто хорошего подчиненного от ну очень хорошего, а? – Дегтярев дурашливо вытаращился на Ненашева. – Очень хороший выполняет даже те поручения, о которых само начальство уже забыло.

– Хватит дурака валять. О чем ты? – начал раздражаться Ненашев.

– А кто недоумевал, чего мы с Ольгой в разных постелях спим? Можешь не переживать. Все в порядке.

– Ну да? – Ненашев постарался, чтобы вопрос прозвучал равнодушно. – И как оно?

– Да нормально. Как всегда, без сбоев.

– И чего теперь? Женишься?

– Вот так сразу? Ну нет! Я уж дважды хомут накидывал, спешить не буду. Хотя, знаешь, уж если с кем постоянное гнездо и вить, детишек заводить, так, наверное, с ней. Только я не готов пока.

– Смотри, пока ты готовишься – уведут.

– Ее не уведут. Помнишь, я в ноябре чуть в реку на Котельнической не слетел? Еще б сантиметров двадцать – и все… Когда назад сдавать стал – руки трясутся, в голове стучит и мобильный надрывается. Трубку взял, а это Ольга. Орет в истерике: «Что случилось?!» Вечером встретились, она мне и рассказывает: мол, сижу на лекции и ни слова не слышу, всю колотит, как в лихорадке, смотрю на тетрадный лист, а там как переводная картинка проявляется: изуродованная машина, а за рулем ты, я то есть, голова назад откинута, глаза закрыты… Ну она и заорала на всю аудиторию, так заорала, что препод книжку из рук выронил. Выскочила в коридор и меня набирать стала… Мы с тобой, Аркаш, технари-материалисты, во всякую там парапсихологию и прочую мутотень не верим, но что-то такое определенно существует… Может, это она машину мою в сантиметрах от ограждения остановила?

– Да чушь все это… Хотя, знаешь, баба, когда любит, за версту беду чует. Инга прошлый раз звонит мне и говорит: на выходе из паркинга – наледь, осторожней, а то упадешь, сломаешь чего-нибудь. Я, конечно, о ее предупреждении забыл. Ляжку так ушиб, что потом несколько дней на правый бок повернуться не мог. А она около меня как мать Тереза: и примочки всякие, и мази…

Ненашев старался придать своему голосу ироничность, но Дегтярев услышал другое: «Не только тебя, Стасик, любят!» Неумелая похвальба друга его в тот раз здорово позабавила.

Ведунья

Доктор нажал кнопку звонка пятнадцатой квартиры – и дверь сразу отворилась. На пороге стояла сухонькая, опрятно одетая старушка с поразительно ясными, карими в желтую искорку глазами.

«Лет восемьдесят, наверное, а зрение, скорей всего, сто процентов!» – отметил про себя врач-офтальмолог Бурмистров.

– Извините, это вы – Завьялова Станислава Феоктистовна?

– Да, я. С кем имею честь?

– Понимаете, на улице милиция нашла девушку в состоянии глубокого обморока, а при ней никаких документов. В себя она пришла, но ничего не помнит. В карманах – только листок с вашими координатами.

Доктор чувствовал: его слова звучат как бред. Но старушка, кажется, не удивилась:

– И где она, эта девушка?

– Да вот. – Доктор суетливо оглянулся и показал на ступеньки верхнего лестничного пролета, куда усадил Ольгу минутой раньше.

– А-а, это вы! – то ли обрадовалась, то ли изумилась старушка. – Не думала, что так рано…

– Так вы ее знаете! – оживился доктор. – Понимаете, обморок у нее был очень глубокий, я вообще опасался, что это кома, но она пришла в себя, вот только даже имени своего не помнит. Как ее зовут?

– Да не знаю я! Мы с ней виделись всего несколько минут – в трамвае.

– Как так? – растерялся доктор. – Но вы же только что сказали, что ждали ее и…

– Да, ждала, но как зовут, не знаю, – пожала плечами старушка.

– И что же мне с ней делать? – вконец расстроился доктор.

– Давайте заходите сами и ее ведите, – скомандовала старушка. – Она у меня останется.

– Но как же? Вы ее не знаете, и она в таком состоянии…

– Ну и что? Я ведь ее приглашала в гости, а о состоянии здоровья у нас речи не было.

Доктор помог Ольге подняться и провел ее в тесную прихожую.

– Помогите ей раздеться, раздевайтесь сами, сейчас выпьем чаю с пирожными – я только что испекла – и поговорим, – распорядилась старушка, удаляясь на кухню. И уже оттуда спросила: – А вас самого-то как величают, милейший?

– Геннадий Викторович. Гена.

– Я буду звать вас Геннадий, – заявила старушка. – Помогите ей вымыть руки, ну и сами помойте. Через минуту все будет готово.

Попотчевав доктора и Ольгу чаем, Станислава Феоктистовна приступила к расспросам. Пытала она только доктора, лишь изредка бросая на Ольгу сочувственные взгляды. Правда, адресованные Бурмистрову вопросы были какими-то странными, совсем не по делу. Начала старушка с семейного положения гостя:

– Вы почему, Геннадий, не женаты? Не были в браке или разведены?

– А откуда вы знаете? – изумился тот.

– Да это ж сразу видно, – отмахнулась Станислава Феоктистовна. – Живете с мамой, образцовой хозяйкой, страстной радетельницей порядка и чистоты. Кстати, ваша мама пользуется чистящими средствами фирмы «Снежный барс»? Нет? Впрочем, откуда вам знать. Сейчас я вам дам свою визиточку… Ох, она ведь у вас есть! Пусть ваша мама позвонит, я ей порекомендую изумительное средство для ковров, а также для полированной мебели, пола…

Доктор пребывал в полной растерянности.

«Эта старуха сумасшедшая, – крутилось в голове. – Но откуда она узнала, что я живу с мамой и что она просто изводит и меня, и себя борьбой с пылинками, соринками и – не дай бог! – разводами на ламинате. Я буду преступником, если оставлю девчонку на попечение сбрендившей старухи».

– Вы, Геннадий, кажется, совсем меня не слушаете, – коснувшись его руки, хозяйка вернула доктора в реальность. – Не бойтесь, я не сумасшедшая, и эта девочка будет у меня в безопасности.