Книга Охотничий Дом - Люси Фоли

Позже я рассказала Миранде о своих наблюдениях.

– Серьезно, Мэнди, это было жутко. Он не просто смотрел, он пожирал тебя глазами. Словно хотел проглотить.

Она засмеялась.

– Ой, Кейти, вечно ты придумываешь. Он безобидный. Ты точно так же смотрела на Джулиена.

Этого было достаточно, чтобы я усомнилась в том, что видела. И задумалась: уж не зависть ли это с моей стороны? Нет, я это точно знала. Но на Миранду я обиделась. За то, что она не приняла мои слова всерьез.

* * *

– Эй, вы двое!

Возглас Миранды вернул меня в настоящее. Она перевела взгляд с меня на Джулиена – двух отщепенцев, не присоединившихся к упоительному кружению под музыку.

– Джулиен, бога ради, потанцуй с Кейти. Она сама не станет.

В голосе легкие стальные нотки.

Вот уж чего мне хотелось бы меньше всего на свете, но Джулиен уже был возле меня. Мне вдруг вспомнился их свадебный танец. Сколько лет прошло – пять, шесть? Миранда настояла, чтобы он заранее взял уроки танцев, чтобы они смогли станцевать фокстрот. Свадьба была совершенно в духе Миранды. Она заявила, что хочет чего-то очень скромного, но оригинального. Например, они с Джулиеном сбегут с церемонии.

В итоге праздник закатили в поместье ее родителей в Сассексе. Двести человек гостей. Резные золоченые стулья, какие увидишь только на свадьбах, круглые столики, над танцплощадкой светодиодный потолок «звездная ночь». И вишенка на многоярусном, цветочно-сахарном торте: танец новобрачных. Джулиен, до того выглядевший женихом с журнальной обложки, вдруг ушел в себя. Во время танца он сбился с ритма, наступил на шлейф Миранды (почти такой же длинный, как у Кейт Миддлтон) и вообще выглядел так, словно желал оказаться где угодно, только не здесь. Вот сейчас у него было такое же выражение лица, а лоб поблескивал от испарины.

Миранда

Я наблюдала, как танцует Кейти – или пытается. С таким видом, будто прилагает неимоверные усилия, чтобы не веселиться. Она постоянно где-то витает с тех пор, как мы здесь, и это не дает мне покоя. Положим, она всегда была тихоней, но не такой угрюмой и молчаливой. Я никак не могла избавиться от странного ощущения, что передо мной незнакомка.

Я всегда точно знала, что происходит в жизни Кейти. А она всегда точно знала то, чем я хотела поделиться из своей. Но последнее время мне о ней вообще ничего неизвестно. Все два месяца, что мы не виделись, она отделывалась извинениями. Я твердила себе, что они искренние: она всегда так занята, занята, занята на своей гребаной работе. Занята, поскольку она же настоящий взрослый человек, в отличие от меня. А как-то раз отговорилась тем, что ей нужно в Сассекс к больной матери (пьянство все-таки дало себя знать). Я даже предложила поехать с ней, сказала, что с радостью повидаю Салли, – господи, я же знаю эту женщину больше двадцати лет. Пусть я ей не нравлюсь – в лицо она всегда называла меня вертихвосткой, дыша перегаром, – все равно так было бы правильно. Но Кейти столь поспешно отказалась, словно ее потрясла сама мысль об этом.

Сказать по правде, мне ее не хватает. Знаю, я всегда произвожу впечатление человека самодостаточного, не желающего, чтобы кто-то совал нос в его дела. Но в последнее время все стало немного сложнее. Кейти единственная, с кем я могу поговорить о неприятностях, что на нас свалились. Все о делах Джулиена я бы рассказывать не стала, очень важно, чтобы никто не узнал об этом, и тем не менее.

Но о моих попытках забеременеть я ей все же рассказала. Точнее, кое-что рассказала. На самом деле мы уже давно пытаемся. Полтора года, если точнее. Двух лет неудач ведь достаточно, чтобы нам предложили ЭКО?

Я могла бы еще рассказать, как редко мы занимаемся сексом, а зачатию это совсем не способствует. Про отчужденность, которая возникла между мной и Джулиеном уже с год как, а то и раньше.

Если уж до конца быть честной, я знаю, почему не рассказала об этом, – мне нравится быть человеком с идеальной жизнью, подругой, у которой все прекрасно, которая всегда готова вмешаться и дать совет с высоты своей идеальности. А разногласия между нами и некоторое отчуждение в постели вовсе не повод, чтобы отказаться от семьи.

Возможно, это отчуждение между мной и Кейти неизбежно, это часть взросления, и теперь каждый живет своей жизнью. Работа и семья оттесняют дружбу. И дальше это будет только усугубляться. Не думаю, что я вправе винить ее. С возрастом друзья отдаляются, общество друг друга уже не приносит столько радости. Иногда я просматриваю на фейсбуке фото десятилетней давности, времен нашей учебы в Оксфорде, и на некоторых рядом со мной люди, чьих лиц, повторяющихся тут и там, я совсем не помню… не говоря уж об именах. Это слегка раздражает. Я листаю картинки: вечеринка за вечеринкой, дома, и в барах, и в общей студенческой гостиной; я обнимаю каких-то людей, которых наверняка даже не знаю. Фотографии с первого курса самые загадочные. Говорят, весь первый курс в университете ты пытаешься избавиться от «друзей», с которыми сошелся в первую неделю, и в моем случае это правда: я зря болтала с одной навязчивой девицей на собеседовании, зря трепалась по пьяни с парнем на посвящении первокурсников – потом он постоянно «натыкался» на меня в разных местах колледжа и звал пить кофе.

Окончив университет, вы тратите следующие несколько лет, стараясь отсеять оставшихся друзей, понимая, что у вас нет ни времени, ни сил, чтобы колесить по Лондону или по стране, чтобы повидаться с людьми, с которыми у вас нет ничего общего. Никогда не думала, что такое случится со мной и Кейти. Мы знаем друг друга с детства. Это другое. Такие друзья всегда рядом, ведь правда? Раз уж продержались вместе так долго.

Тем не менее, если бы я не знала ее сто лет, я бы сказала, что Кейти переросла меня. И где-то на заднем плане в моей голове звучит навязчивый голосок. Этот неприятный голосок – худшее, что есть во мне, и он говорит: «Я сделала тебя тем, кто ты есть, Кейти. Без меня ты была бы ничем».

Но сегодня я не дам ей испортить себе настроение. Я сделала большой глоток из бокала, чтобы усилить эффект от таблетки. Постепенно все расслабились. Джайлс рылся на полке с настольными играми, пока не вытащил «Твистер»[15].

– О, твою ж мать! – с улыбкой воскликнул Джулиен.

Как же давно я не видела, чтобы он по-настоящему улыбался. Скорее всего, это просто действие таблетки, но от улыбки Джулиена где-то внутри начал надуваться пузырь, так похожий на счастье. Может, Джулиен наконец вылезет из своей норы. Он там сидит уже год. И это страшно утомляет – и его вечный виноватый вид, и мое разочарование.