Книга Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин

— Сережа? Сергей Васильевич? — воскликнула Плевицкая.

— Он самый. В Америке именуют Сэржем без отчества — тут так принято, для вас остаюсь Сережей.

Усталости и сонливости как не бывало, и помог этому Сергей Васильевич Рахманинов, чью оперу «Алеко» по мотивам поэмы Пушкина, фантазию «Утес», романсы (в первую очередь «Весенние воды») Плевицкая любила самозабвенно и жалела, что в репертуаре нет произведений талантливого пианиста и композитора, покинувшего Родину сразу после петроградского переворота.

Они не виделись довольно давно. Надежда слышала, что Рахманинов увез за границу партитуру новой оперы «Золотой петушок», но не слышала ее исполнения, работал в шведском артистическом агентстве, дирижировал в Скандинавии.

— Где вы, Сереженька? Нас уже не разделяет океан! Мчитесь ко мне со всех ног! Умираю, как хочется обнять — это не каприз избалованной примадонны, а желание бывшей деревенской девчонки, какой встретили меня в столице!

— И я горю желанием лицезреть великую певунью. Лечу как на крыльях.

Спустя пару часов Рахманинов поднялся на скоростном лифте и увидел бегущую навстречу певицу. Они не могли наговориться. Перебивали друг друга, вспоминали, как Надежда гостила у композитора в Ивановке и хозяин сочинил двенадцать романсов.

— Писал, чтобы поправить денежные дела, — признался Рахманинов.

— И создали шедевры, такие как «Сирень», «Здесь хорошо», — напомнила Плевицкая и пропела:

Поутру на заре по росистой траве Я пойду свежим утром дышать, И в душную тень, где теснится сирень, Я пойду свое счастье искать!

— Как поживает ваша Наташенька? Как здоровье дочек? — поинтересовалась она, закончив пение.

— Младшенькая по-прежнему шалит, а старшая уже на выданье — князь Петр Волконский сделал предложение.

Рахманинов признался, что рассчитывал после турне вернуться в Россию, но революция разгорелась с новой силой, пришлось уехать в Америку, где заключил контракт на исполнение симфоний, камерных композиций, одновременно взвалил на плечи работу в АРА — Американской администрации помощи — все это не позволяет выбраться даже в Европу.

— Чем занимается Наталья Александровна? — поинтересовалась Плевицкая и вспомнила, сколько сложностей пришлось преодолеть композитору, чтобы добиться венчания: без высочайшего соизволения ни один священник долго не желал соединить у алтаря узами брака двоюродных брата и сестру.

— Супруга заботится о доме, позволяя мне целиком отдаться музыке.

— Дочери, надеюсь, не забыли родной язык?

— Младшая учится в местном колледже, за пределами дома болтает по-английски, в семье декламирует Пушкина, Лермонтова, часто вместе музицируем.

— Будет пианисткой?

— Играет для души — хватит в семье одного профессионала.

— Много написали после отъезда?

— К сожалению, нет. Живу на колесах — сегодня в этом штате, завтра в другом.

— Видитесь с Шаляпиным? Читала, что Федя выступал в Америке.

— Встретились на ходу. С мхатовцами беседовал дольше, особенно с Книппер, Станиславским…

За сутки до первого в США выступления певицы композитор преподнес Надежде ноты трех обработанных им русских песен — «Через речку, речку быстру», «Эх ты, Ваня, разудалая головушка» и бесхитростный рассказ про горькую женскую долю-долюшку, о покорном ожидании мужем суда — в мелодии были и страх, и тоска, и отчаянная удаль.

— Так ведь это… — певица недоговорила.

— Угадали. Слова подарили вы, я лишь положил их на музыку, — сообщил композитор.

Разучить новые песни было делом пары репетиций, и на концерте композитор вышел к рампе.

— Вашему вниманию предлагаются посвященные нашей гостье песни. Рождению их целиком обязан госпоже Плевицкой, чей чарующий, истинно народный русский голос, как и душу, она привезла за океан!

Рахманинов сел к роялю, сыграл вступление, и Надежда Васильевна запела:

Белолицы, румяницы вы мои, Скатитесь со лица бела долой, Едет, едет мой ревнивый муж домой…

Премьеру новых песен отметили после концерта. От воспоминаний перешли к прочитанным книжным новинкам, фильмам, спектаклям. Но стоило Скоблину заикнуться о русской общине, хозяин насупился, сказал, что не желает влезать в дрязги местных эмигрантов.

Как бы вскользь генерал упомянул об огромном успехе исполнительской деятельности композитора.

— Читали в газетах? А мне не до них, больше пишу ноты, — сменил тему разговора композитор, поведал, что на бис исполняет «Тройку» Чайковского, «Контрабандистов» Шумана и собственный прелюд до-диез минор.

— А «Белолицы» вызвали у публики слезы, — вступила в разговор мужчин Плевицкая.

— Тут заслуга исполнительницы! — возразил Рахманинов. — Эта песня родилась в народной глубинке, мелодию пришлось лишь обработать и записать. Благодарить следует Надю, это она отыскала слова, напела мелодию.

Певица подсела к Сергею Васильевичу, обняла его и тихо спела один из куплетов:

Только было всей моей-то беды, У соседа на беседе я была, Супротив холостого сидела, Холостому стакан меда поднесла…

Два подданных Ее Величества Музыки, двое русских, волею революции оказавшихся за пределами России, не могли знать, что это их последняя встреча. Ни композитор, ни певица больше не свиделись, не вдохнули воздуха Родины.

2

За океаном концерты прошли с триумфом. Русскоязычная публика плакала, бушевала, неистовствовала, не отпускала певицу, требовала петь еще и еще. Плевицкая долго не покидала сцену, исполняла свадебные, кабацкие песни, романсы, баллады. Гастроли опечалила лишь невозможность встретиться с Шаляпиным — в те дни он был в Южной Америке.

«Последний раз обнялись в 1925-м, жаль, не привелось посудачить с моим крестным в искусстве. Не поддержи он и Собинов, осталась бы Дёжкой, служила сейчас в монастыре, в крайнем случае выступала на ярмарке…» Частые переезды из города в город, репетиции, интервью и концерты изрядно изматывали. Отдохнуть удалось лишь во Франции, где певица с мужем приобрели в парижском пригороде Озуар-ля-Феррьер особняк с мезонином, участок с фруктовым садом, небольшим бассейном.

В доме, чем-то похожем на старинный замок, супругов обступала редкая в шумной столице успокаивающая тишина. Благодаря покою Плевицкая осуществила давно задуманное — взялась за сочинение мемуаров о деревенском детстве, приобщении к фольклору, жизни в монастыре, встрече с балаганными артистами. По рекомендации русских литераторов (таких в Париже проживало немало) пригласила в помощники Алексея Ремизова, самобытного писателя, автора книг «Пруд», «Крестные сестры», цикла сказок, легенд, и Ивана Лукаша из газеты «Возрождение». Опытные литераторы выслушали певицу, уточнили факты и укатили, осень и начало зимы не давали о себе знать.