Книга До и после смерти Сталина - Леонид Млечин

На двух машинах в Минск выехала «боевая группа МГБ» — сам Огольцов, его помощник майор Александр Харлампиевич Косырев, начальник отдела 2-го главного управления (контрразведка) полковник Федор Григорьевич Шубняков, сотрудники отдела «ДР» (диверсии и террор) полковник Василий Евгеньевич Лебедев и старший лейтенант Борис Алексеевич Круглов (специальность — диверсии на транспорте).

Московская боевая группа разместилась на даче Цанавы в пригороде Минска — поселке Слепянка. Вот теперь Огольцов объяснил республиканскому министру, зачем они приехали. Лаврентий Фомич только поинтересовался, почему избран такой сложный метод. Огольцов объяснил:

— На Михоэлса делают большую ставку американцы, но арестовывать его нецелесообразно, так как он широко известен за границей. Впрочем, в политику вдаваться нечего, у меня есть поручение, его надо выполнять.

Огольцов объяснил Цанаве:

— Боевая группа МГБ предпринимала меры к убийству Михоэлса еще в Москве, но сделать это не удалось, так как Михоэлс ходил по Москве в окружении многих женщин.

В Москве 10 января Абакумов принес Сталину «обобщенный», то есть сочиненный чекистами протокол допроса арестованного Гольдштейна. В протоколе говорилось, что «Михоэлс дал задание сблизиться с Аллилуевой и добиться личного знакомства с Григорием Морозовым», который женился на Светлане, дочери вождя.

«Надо подмечать все мелочи, — будто бы говорил Михоэлс, — не упускать из виду всех деталей взаимоотношений Светланы Сталиной и Григория Морозова. На основе вашей информации мы сможем разработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами».

Это Сталин и хотел прочитать.

Поразительным образом именно в эти месяцы Сталин сделал все, чтобы в Палестине появилось еврейское государство. Санкционировал поставки оружия палестинским евреям, разрешил евреям из Польши и других восточноевропейских стран эмигрировать в Палестину и сражаться за историческую родину. Но Сталину не понравился искренний интерес советских евреев к Израилю, их готовность помогать еврейскому государству.

«Мне кажется, что Сталин верил в круговую поруку людей одного происхождения, — считал Илья Эренбург. — Он ведь, расправляясь с «врагами народа», не щадил их родных… Что же, в таком случае следует предположить, что он обрушился на евреев, считая их опасными — все евреи связаны одним происхождением, а несколько миллионов из них живут в Америке».

Спорить с ним было бесполезно, писала Светлана Аллилуева. Сталин повсюду видел врагов: «Это было уже патологией, это была мания преследования от опустошения, от одиночества… Он был предельно ожесточен против всего мира».

Но главное — другое. Он был человеком с криминальным складом ума. С возрастом и болезнями эти патологические черты только усилились. Он давал указания бить арестованных смертным боем и легко приказывал лишать жизни. И на службу брал людей определенного склада — убийц и насильников. Участники дела, о котором мы рассказываем, нисколько не затруднились исполнить преступный приказ, сделали то, за что и не всякий профессиональный палач бы взялся.

В январские дни сорок восьмого боевая группа МГБ постоянно следила за Михоэлсом, которого окружало множество актеров, режиссеров и просто поклонников. Приезд выдающегося артиста был большим событием для театрального Минска. Огольцов позвонил Абакумову: ничего не получается.

«О ходе подготовки и проведения операции, — рассказывал Огольцов, — мною дважды или трижды докладывалось Абакумову по ВЧ, а он, не кладя трубки, по АТС Кремля докладывал в Инстанцию».

Инстанция на языке тех лет — это Сталин.

Абакумов потребовал выполнить приказ вождя любыми средствами и разрешил использовать секретного агента 2-го главного управления МГБ, который сопровождал Михоэлса. Этим агентом был театровед Владимир Голубов-Потапов.

«Мне было поручено связаться с агентом и с его помощью вывезти Михоэлса на дачу, где он должен быть ликвидирован, — рассказывал Шубняков. — На явке я заявил агенту, что имеется необходимость в частной обстановке встретиться с Михоэлсом, и просил агента организовать эту встречу. Задание агент выполнил, пригласив Михоэлса к «личному другу, проживающему в Минске».

Соломон Михоэлс, очень открытый человек, жаждавший общения, охотно согласился. Вечером 12 января они с Голубовым-Потаповым сели в машину к полковнику Шубнякову, выдававшему себя за «инженера Сергеева». За рулем находился старший лейтенант Круглов — в штатском, разумеется. Когда машина въехала в ворота дачи Цанавы, Шубников пошел докладывать Огольцову:

— Михоэлс и агент доставлены на дачу.

Огольцов по ВЧ опять связался с Абакумовым. Министр по вертушке позвонил Сталину. Сталин был еще на даче. В тот вечер он приедет в Кремль поздно, заседание политбюро начнется в половине двенадцатого ночи.

Вождь подтвердил свой приказ. Абакумов велел действовать.

«С тем, чтобы создать впечатление, что Михоэлс и агент попали под машину в пьяном виде, их заставили выпить по стакану водки, — рассказывал полковник Шубняков. — Затем они по одному (вначале агент, затем Михоэлс) были умерщвлены — раздавлены грузовой машиной».

За руль «студебеккера», судя по всему, посадили сотрудника белорусского МГБ майора Николая Федоровича Повзуна.

Судебно-медицинская экспертиза установила: «У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова — тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными».

Читать эти документы почти невозможно. Чекисты хладнокровно давили грузовиком живых людей, которые находились в полном сознании и умирали в страшных муках. И при этом они не понимали, за что их убивают и кто убийцы… Если одного из них чекистам велели считать врагом советской власти, то второй-то был их человеком, осведомителем госбезопасности! Но и сотрудничество с МГБ не спасало. В преступном мире никаких законов не существует.

Полковник Шубников:

«Убедившись, что Михоэлс и агент мертвы, наша группа вывезла тела в город и выбросила их на дорогу одной из улиц, расположенных недалеко от гостиницы. Причем трупы были расположены так, что создавалось впечатление, что Михоэлс и агент были сбиты автомашиной, которая переехала их передними и задними скатами…

Рано утром трупы Михоэлса и агент были обнаружены случайным прохожим, и на место происшествия прибыли сотрудники милиции, составившие акт осмотра места происшествия. В тот же день судебно-медицинская комиссия подвергла патологоанатомическому вскрытию трупы Михоэлса и агента и установила, что их смерть наступила от удара грузовой автомашиной, которой они были раздавлены».

Подлинные обстоятельства убийства Михоэлса не для всех были секретом. Лазарь Каганович, видимо, сразу понял, что именно произошло. Видимо, поэтому его дочь сказала родным Михоэлса, чтобы они не искали правды. Лазарь Моисеевич говорил на идиш и охотно посещал Еврейский театр, пока это не стало опасным.