Книга Греховные радости - Пенни Винченци

Но в отделении творилось и нечто гораздо более зловещее. Поначалу оно проявлялось только в каких-то мелочах, в отдельных частностях, которые никогда и никак не затрагивали Макса. Он, однако, обратил внимание на то, что Джон Фишер, брокер, один из тех, с кем Макс успел подружиться в отделении, несколько раз возвращался после бесед с Чаком расстроенный и озабоченный.

— Что стряслось? — спросил его как-то Макс. — Премии лишили?

— Нет, — ответил Фишер. — Нет, ничего. Честное слово, ничего.

Макс пожал плечами:

— Ну и ладно. Не хочешь, не говори.

В следующий раз, однако, он повел Фишера в бар и хорошенько напоил его. И Фишер рассказал, что Чак заставляет его играть на повышение цен акций нескольких фирм, в прочность положения которых сам он, Фишер, не верит.

— Но в которых, как я понимаю, у нашего общего друга есть свой интерес, — проговорил Макс. — Ну, так не делай этого.

— Н-да… легко сказать. Он же обязательно проверит… Не знаю. В общем-то, подобные игры постоянно ведутся, не сомневаюсь.

Тон у Фишера был совсем несчастный. Макс широко улыбнулся:

— Конечно, ведутся. Не переживай. Жизни без этого не бывает, как сказал бы мой друг Джейк.

Но Макс понимал, что в «Мортонсе» подобные вещи происходить не могли; и в «Прэгерсе» они тоже не должны были бы иметь место.

— В «китайской стене» появляются трещины, — объявил он Шарлотте. — Смотри внимательно. Быть может, скоро у нас появится что-нибудь реальное против Чака.

Одним из тех, кого привел с собой Чак Дрю, был аналитик по имени Верной Блай. Макс невзлюбил Вернона с первого же взгляда: тот был очень высок ростом, тощ и постоянно носил перстень и галстук старого итонца.[50]

— На Илинг-стрит есть ювелир, который делает такие печатки, — сказал Макс Джону Фишеру, — и все ребята у него их заказывают. Мне Джейк о нем рассказывал. Можешь мне поверить: если Блай и бывал когда-нибудь в Итоне, так только на экскурсии.

Как-то он пригласил Блая присоединиться к ним в обеденный перерыв и на протяжении всего обеда с удовольствием и в подробностях расспрашивал его о доме, о детских годах, об играх, в которые он тогда играл, и о школе, которую закончил.

— Один ноль в нашу пользу, — весело заявил он потом Фишеру уже в конторе. — Ты заметил, какое выражение появилось у него на лице, когда я сказал, что помню, как видел его на ежегодном празднике четвертого июля? Какое он при этом испытал облегчение? На этот крючок все мошенники ловятся.

— Не понимаю, — робко проговорил Фишер. — При чем тут четвертое июля?

— При том, что праздник в Итоне бывает четвертого июня, — терпеливо пояснил ему Макс. — А четвертое июля — День независимости США.

Блай, несомненно, пользовался у Чака Дрю благосклонным вниманием. И целиком и полностью сидел у него в кармане. Аналитики должны быть безупречно честными; нечестный аналитик просто опасен. Их задача — изучить какую-либо компанию, оценить ее стоимость и дать рекомендации о целесообразности или нецелесообразности совершения тех или иных сделок по ней. Вернон Блай всегда давал такие рекомендации, каких требовал от него Чак Дрю. Стоимость акций отдельных фирм, принадлежавших определенным клиентам, вначале заметно возрастала, после чего такие акции продавались, а Чак получал от клиентов неплохое вознаграждение. Если в дальнейшем успехи соответствующих компаний оказывались вовсе не такими, каких ожидали покупатели акций, то это было уже проблемой самих акционеров. Но в то лето — лето Большого бума, когда курсы практически всех акций летели вверх, достигая беспрецедентных показателей, — о таких вещах никто не задумывался. Компания должна была быть почти абсолютно несостоятельной, чтобы ее акции в таких-то условиях пошли вниз; так что заработать можно было на чем угодно. На бумаге дела в лондонском отделении «Прэгерса» шли хорошо: список клиентов значительно увеличился, как и объем операций, и активность банка на рынке. По сообщениям Гейба из Нью-Йорка, Фред III не уставал петь Чаку Дрю хвалебные гимны.

Георгина позвонила Максу в банк. Голос у нее был расстроенный.

— Не знаю, что делать, Макс. Все говорят, что я должна сказать Кендрику о Джордже, а мне не хочется этого делать.

— Кто это «все»? — Внимание Макса было почти целиком занято тем, что он видел на экране. Там явно что-то происходило: курсы многих акций ползли вверх. Не исключено, что вызревала крупная сделка.

— Н-ну… главным образом Шарлотта. И Няня тоже. Это все из-за того, что приезжает тетя Мэри Роуз.

— За каким чертом?

— Собирать материал для какой-то книги. Не знаю, она с папой разговаривала.

— Не понимаю, какое это имеет значение. Джордж ведь не обязательно должен быть ребенком Кендрика.

— Нет, но мысль-то возникнуть может. — Тон у Георгины был мрачный. — И к тому же папа говорит, что Кендрик все равно узнает. Я имею в виду, о существовании Джорджа.

— Не думаю, что одно непременно вытекает из другого, — ответил Макс. Черт, там действительно происходило что-то серьезное: акции поднялись еще на три пункта.

— Почему нет, Макс? Макс, ты меня слушаешь?

— Да. Да, слушаю. — Господи, как он хотел сейчас полностью переключиться на экран; продолжать разговор с Георгиной и одновременно следить за происходящим на экране стоило ему не меньших усилий, чем попытка оттянуть оргазм. — Я хочу сказать, что не понимаю, почему Александра нельзя попросить держать язык за зубами. Насколько я знаю, он очень неплохо умеет хранить тайны. — Макс понимал, что слова его прозвучали грубо, но сейчас это его волновало меньше всего.

— Макс, не надо, не говори так. Бедный папа, он так страдает. Да и в любом случае, я думаю, что, пожалуй, съезжу на несколько дней погостить к бабушке Кейтерхэм. Она меня пригласила. Там я буду в безопасности. Как ты думаешь? По крайней мере, не столкнусь случайно с Мэри Роуз.

— Хорошая мысль, — проговорил Макс. — Очень хорошая.

— Отлично. — Голос у Георгины стал довольным. — Раз ты так считаешь, то я это и сделаю.

— Ладно, Георгина. Значит, решили. — Ему было очень приятно, что она спрашивала его совета, как если бы он был старше и мудрее ее. Макс отлично сознавал, что на самом-то деле и в первом, и во втором случае все обстояло иначе.

— Макс! По третьему!

— Макс! Посмотри на экран! Они же просто скачут!

— Макс! Ты только посмотри, что там происходит!

— Я должен идти, Георгина, — поспешно проговорил он. — Хорошей тебе поездки в Шотландию.

Столкнула их устрица; именно она оказалась у истоков процесса, что свел их вместе и привел к опасному и мощному столкновению. В тот день, когда Мэри Роуз должна была прилететь в Лондон, Макс сидел на работе и пытался высчитать, сколько за последний месяц заработал комиссионных и может ли выделить какие-то деньги на новую квартиру; в этот момент и зазвонил телефон.