Книга Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг. - Инесса Магилина

Уильям Перри сообщает и другие подробности. Хусейн Али-бек интриговал против Ширли, «подстрекая» о. Николау да Мело измышлять против «сэра Антония всевозможные позорные вещи»[251]. Самым выгодным в этой «междоусобной склоке» для Годунова было обвинение Ширли в том, что он якобы «явился в эту страну как шпион с целями, клонящимися к его собственной выгоде, а не выгоде Персии и христианства, как он сам утверждал»[252]. Ширли был арестован, брошен в темницу как шпион, и с ним проводились «дознавательные» процедуры, на которых устраивались очные ставки с Николау да Мело. На одной такой встрече «сэр Антоний вскипел такой яростью, что со всей силы ударил монаха по толстому лицу так, что последний потерял сознание»[253]. После этого, по словам Перри, Годунов, который, получается, лично присутствовал на «дознании», якобы убедился в невиновности Ширли и приказал его отпустить и даже разрешил англичанам видеться с проживавшими в Москве английскими торговцами. А о. Николау да Мело, как уже отмечалось, был предан церковному суду.

Казалось бы, конфликт исчерпан. Но простодушный англичанин не заметил главного – для чего было организована, без сомнения лично Годуновым, вся эта странная интрига. А ведь он сам упомянул об этом в своем рассказе. «Вследствие этого (то есть ареста Ширли) у сэра Антония отобрали все письма шаха, вскрыли их, чтобы узнать их содержимое»[254]. Это и было то, к чему стремился Годунов. Ему было необходимо знать, не вел ли шах Аббас двойную игру и не замышлял ли он с «европейскими принцами» дел, которые нанесли бы ущерб интересам Русского государства. После того как он выяснил, что ничего подобного шах не замышлял, посольство было отпущено в Европу.

Только к середине лета 1600 г. посольство добралось до Праги. Дальнейшие подробности о перипетиях посольской миссии можно узнать из «Хроники кармелитов». Э. Ширли отправил в Рим депешу на имя Климента VIII, в которой говорилось, что «Хусейн Али-бек считает себя главой посольства и ведет себя так, как будто один может выполнить задачи посольства, да еще и настраивает Вашу Святость против меня, как англичанина»[255]. Однако вскоре послы были вынуждены прекратить споры между собой ввиду вскрывшихся обстоятельств. Посольство находилось в Праге уже два месяца, но не могло получить аудиенцию у императора. Дело в том, что к моменту прибытия посольства в Прагу, в начале августа 1600 г., у Рудольфа II началось обострение его хронического заболевания, которое омрачало последнее десятилетие его жизни[256]. Несколько месяцев император никого к себе не допускал, кроме личного парикмахера – Ф. Ланга. Затем попали в немилость и подверглись наказаниям виднейшие члены пражского правительства. Среди них главный гофмейстер двора Вольфганг Румпф, который пользовался неограниченным доверием Рудольфа II еще с его пребывания наследником в Испании, и высший маршал двора Пауль Сикстус Трауцон. Именно эти высокопоставленные чиновники курировали в австрийском правительстве вопросы, связанные с созданием антиосманской лиги[257]. После изгнания из Праги, в начале осени 1600 г., В. Румпфа и П.С. Трауцона имперское правительство пребывало в состоянии временного коллапса. Неожиданно послам стало известно, что императорский двор с интересом обсуждал «предложения короля Персии», которые они не могли довести до сведения императора.

Энтони Ширли и Хусейн Али-бек подали на имя императора ноту протеста, в которой выразили от имени шаха Аббаса крайнее неудовольствие тем фактом, что еще за шесть месяцев до их прибытия в Прагу при дворе императора распространились слухи о цели их миссии. «Преждевременное раскрытие условий соглашения предоставит возможность туркам захватить персидские товары и людей…[258] Тогда король Персии, преданный своим обязательствам перед христианами, однако, будет вынужден добиваться мира с турками в интересах своих подданных[259]. Ответив такой черной неблагодарностью на предложения дружбы и союза, христианские принцы получат взамен за нанесенное оскорбление беспощадную месть со стороны шаха. Это особенно опасно для короля Испании, так как Ормуз, Маскат и т. д. попадут под власть шаха. Кроме того, такое поведение противоречит императорскому достоинству и дипломатическому этикету, принятому на всех переговорах»[260]. В заключение послы задавали императору резонный вопрос: «почему, если задолго до их прибытия была известна цель миссии, они (христианские принцы) не подготовили свои решения ни частично, ни по всем пунктам сразу»[261].

Можно предположить, каким образом информация о предстоящих переговорах, не предназначенная для широких кругов, стала предметом обсуждения при дворе, который являлся пристанищем многочисленных османских шпионов. Если допустить, что сами условия создания «конфедерации» разрабатывались в канцелярии Римской курии, то вполне возможно, что некая информация могла циркулировать в виде слухов среди папской нунциатуры и в Праге, и в Мадриде. Неизвестно, каким образом Рудольф II отреагировал на ноту протеста, учитывая его состояние. 8 января 1601 г. папский нунций в Праге Ф. Спинелли отправил папскому племяннику кардиналу Сан-Джорджо (Синтиусу Альдобрандини), одному из будущих организаторов миссии кармелитов в 1604 г., срочную депешу. В депеше нунций сообщал: «Его Светлость кардинал Дитрихштайн[262] и эрцгерцог Максимилиан, братья императора, а также персидский посол все еще не могли представить правительству свои предложения. Предложения от персидского шаха, которые кардинал Дитрихштайн все-таки решился представить императору, были представлены мне персидским послом непосредственно[263]. Вместе с шахскими «привилегиями» христианским торговцам я отправляю их Вашей Светлости в копии»[264].