Книга Хтонь. Человек с чужим лицом - Руслан Ерофеев

— Вот, взгляните сюда, товарищ Казарин! — продолжил он, указав на соседнее полотно, на котором был изображен еще один крикун, только сидящий в кресле и облаченный, кажется, в платье священнослужителя. — С этим произведением вы точно не знакомы. Фрэнсис Бэкон[14], полотно из серии «Кричащий папа». Понимаете, в чем разница между ним и «Криком» Мунка? Нет? Я вам объясню. У Мунка обычный маленький человек кричит от ужаса за самого себя перед этим жутким миром, а у Бэкона понтифик вопит от страха за все человечество… Нет, определенно, только искусство нового времени обращается к самым сокровенным глубинам человеческой души! Нас эти глубины также очень интересуют…

— Это уже слегка попахивает религиозным мистицизмом, — заметил Казарин. — Никак не ожидал услышать подобное от вас, Юрий Владимирович.

— А советская власть вообще имеет крутую религиозную закваску, — усмехнулся Андропов. — Да, да, не удивляйтесь и не смотрите на меня так, будто я вам военную тайну открываю. Как писал самый популярный философ молодости моей матери, после революции Святая Русь слиняла в две недели. Правда, этот философ признан нынче упадническим и предан забвению, и даже имя его — Василий Розанов — вам ничего не скажет. Но он в данном случае прав. Хотя и не совсем. Большевики не уничтожили, а просто заменили старую религию на новую — коммунистическую. Красный угол в избе поменяли на красный уголок, а икону Спаса — на портрет Ленина. Суть же осталась прежней — слепая, не рассуждающая вера. И даже сами церковники это в душе признавали. Когда в Москве прорвало канализацию и мавзолей Ленина затопило говном, патриарх Тихон сказал: «По мощам и елей». Это значит, что он понимал: мумия Ленина — это мощи! Нетленные мощи, предназначенные для всенародного поклонения. Хотя тут он тоже не прав. Я лично не считаю, что мощи Ленина ниже качеством, чем мощи какого-нибудь Серафима Саровского. Что сделал Ленин, я могу перечислить более или менее внятно: советская власть, электрификация всей страны, ликвидация безграмотности. А что сделал Серафим Саровский? Я не знаю. Верующие обычно говорят про духовное подвижничество. Но для меня, атеиста и материалиста, это словосочетание не несет ровным счетом никакой смысловой нагрузки.

— Богохульствуете… — задумчиво промолвил Артем.

— Ничуть! — покачал головой генсек. — Согласитесь, что духовные подвиги объективно существуют только в головах верующих. А лампочка Ильича одинаково светит всем — и попу, и заведующему кафедрой научного атеизма… Так что уловление душ человеческих — это первейшее для нас, истинных коммунистов, занятие. Кстати, именно в связи с этим я вас сюда и пригласил.

Глава 16
«Парадоксальный» труположец

Артем убеждается в том, что у инквизиторов бывают нежные поэтические души, узнаёт о величайшем научном открытии, которому дало путевку в жизнь светлопутинское убийство, и лицезреет ядерную кнопку, которая, как и положено, срабатывает в последнем акте.

Они вновь прошли из зала, где стены сплошь увешаны шедеврами, украденными из величайших музеев мира, обратно в генсековский кабинет. Андропов выложил на сверкавшую лаком столешницу кумачовую папку. При этом Казарин заметил справа от генсека большую красную кнопку закрытую прозрачным пластиковым колпачком, чтобы Андропов случайно не нажал ее локтем. Вот и верь слухам, что кнопка эта расположена в специальном «ядерном чемоданчике»!

— Должен заметить, что ваш эксперт-криминалист Лунц — золотой человек! Берегите его, — заявил Андропов Артему.

Дальнейший рассказ генсека сводился к следующему. Цезарь Маркович Лунц произвел настоящий фурор на научной конференции, куда его пригласили из Академии наук. Генетика хотя уже не считалась «продажной девкой империализма», но по-прежнему воспринималась как некая экзотика. На конференции энтузиасты из числа молодых ученых с пеной у рта убеждали старших коллег, что генная «дактилоскопия» в ближайшем будущем произведет революцию не только в криминалистике, но и во многих других областях жизни. Особенно горячие головы даже утверждали, что с помощью генетики можно будет воскресить самого вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина… Но, естественно, скромного гостя из Светлопутинска все же больше интересовала именно криминалистика. Задав несколько вопросов относительно возможности в ближайшее время исследовать в нашей стране сперму на ДНК и получив обнадеживающий ответ, что практически это можно сделать хоть сейчас, Лунц мертвой хваткой вцепился в ученых и решил не выпускать их из аудитории до тех пор, пока не вынудит согласиться провести необходимое ему исследование.

Доктор Рыскин отговаривался тем, что опасается скомпрометировать метод, впервые проводя исследования по столь запутанному делу обстоятельства которого изложил ему Лунц. А вот его младший коллега, кандидат биологических наук Иванов, напротив, проявил заинтересованность. И Лунцу удалось убедить его взяться за производство первой в СССР генно-идентификационной экспертизы. Ученого не смутило даже то, что биоматериала для исследования толком не осталось, так как его почти весь израсходовали для проведения предыдущих бесполезных экспертиз. Иванов обещал что-нибудь придумать.

Через несколько дней он позвонил Лунцу по телефону в гостиницу «Советская», где тот остановился, и сообщил: сперма, изъятая из влагалища школьницы Лены Плотниковой, однозначно принадлежит Петру Занюхину!

Сказать, что Лунц был на седьмом небе от счастья, услышав такие сногсшибательные вести, значило сильно покривить душой. Скорее он был не на шутку озабочен вопросом: почему при обычной биологической экспертизе причастность Занюхина к изнасилованию девочки категорически исключалась? Это была, казалось, неразрешимая энигма.

Однако, видно, не просто так человек с плебейской фамилией «Иванов» смог стать одним из самых передовых ученых Советского Союза. У него был заготовлен ответ и на этот сложнейший вопрос.

Оказалось, что флора спермы Занюхина в силу неких болезненных расстройств обладает свойствами, искажающими картину групповой принадлежности Петра. То есть группа крови «по сперме» у него одна, а «по крови» — совершенно другая! Иванов назвал этот феномен «парадоксальным выделительством» («А Лунц, видимо — «эффектом стрекозы», — вспомнил Казарин давешний странный разговор со старичком-экспертом). Это была победа!

— Поздравляю вас, товарищ Казарин, и всю возглавляемую вами следственную группу от лица советской власти! — торжественно-тускло провозгласил Андропов, часто заглядывая в алую папку. — Благодаря вашей работе и работе ваших коллег советской науке удалось совершить настоящий прорыв! Впервые в нашей стране проведена не просто генетическая, а молекулярно-генетическая идентификационная экспертиза! Исследовано исчезающе малое количество биоматериала — буквально несколько молекул, — и при этом достигнут положительный результат!