Книга Врачебная ошибка - Мария Воронова

– Ну, зайчик, если ты боишься, то я обещаю, что буду осторожен.

Фрида вдруг сухо и коротко рассмеялась:

– Ты не забыл, что мне теперь осторожность ни к чему?

– Не в этом смысле, Фрида. А как Маяковский: хотите – буду безукоризненно нежный, не мужчина, а – облако в штанах.

– Никак я не хочу, отвяжись.

– Зайчик, давай хоть попробуем! Пожалуйста! Просто давай ляжем под одеяло хотя бы, а там видно будет.

– Нет.

– Фридочка, ты, может, волнуешься, что после операции будет иначе у тебя? Не бойся, это не влияет, я узнавал.

Она вдруг посмотрела на него совершенно белыми от ненависти глазами:

– Ты, прости, что делал? – спросила тихо.

– Что?

– Узнавал, значит? Интересовался? У кого, позволь спросить!

– Какая разница…

– У кого?

– Ну у Макса спрашивал, – буркнул Зиганшин, внимательно глядя на носки своих ботинок.

– Итак, Зиганшин, давай уточним. После всего, что свалилось на нас, ты первым делом побежал выяснять за свои ближайшие сексуальные перспективы? Устроил брифинг с другом семьи, не будет ли тебе суховато, так?

Он почувствовал, что краснеет. Действительно, со стороны он кажется каким-то извращенцем, по меньшей мере непорядочным человеком, обсуждающим интимные дела своей жены с посторонними. Но ведь он только хотел, чтобы Фриде было хорошо, ничего больше.

– Или, может, ты хотел услышать, что эта сторона жизни больше не будет иметь для меня значения? А, Зиганшин? Чтобы продолжить логическую цепочку: раз секс не нужен, то и муж не нужен, и с чистой совестью со мною развестись?

– Фрида, остановись, пожалуйста.

– Господи! – воскликнула она и вдруг со всей силы ударила кулачком в стену. – Господи, какая сволочь! Ты смотришь на меня как на калеку, ладно, я это переварила.

– Что ты несешь!

– А кто сказал «мою жену искалечили»? – Фрида вдруг выпучила глаза, очевидно передразнивая его изумление: – Сказал, не отпирайся! Будто ведро говна вылил мне на голову и дальше пошел как ни в чем не бывало. Ну ничего, я такая посидела, подумала, вспомнила, как ты обо мне заботился, и решила на тебя не злиться. Тем более что по существу тебе не возразишь. Но ты обещал остаться со мной, ты – мой муж, и я обязана тебе верить.

– Вот именно, зайчик, – Зиганшин шагнул к ней.

Фрида отпрянула:

– Не приближайся! Как верить тебе, если ты открываешь наши тайны чужим людям? Обсуждаешь, как трахать калеку, с человеком, который вхож в наш дом! Может, я не хочу, чтобы Макс знал, что у меня была за операция!

– Прости, пожалуйста…

– Ты не подумал, как мне будет противно, когда я буду наливать Максу чай и знать, что он в это время думает, какая я бедная инвалидка?

– Хорошо, зайчик, не будем больше его приглашать. Хочешь, вообще уедем?

– В смысле?

– Попрошу перевод в другой город, где нас никто не будет знать. Пусть думают, что Света с Юрой наши родные дети…

Зиганшин улыбнулся, такой здравой вдруг показалась ему эта идея.

– Ну да, – продолжал он, – поговорю с нужными людьми, объясню ситуацию, и, уверен, мне пойдут навстречу. Может, даже с повышением переведут. Дом продадим, на новом месте купим новый и заживем. Абрамыча можно с собой взять, если захочет, а нет, попрошу маму за ним приглядеть.

– Как у тебя все просто, – фыркнула Фрида.

– А что сложного-то? – бодро пожал плечами Зиганшин. – В понедельник прямо и займусь, а заодно и про усыновление выясню. Даст бог, переедем вместе с малышом, и никто никогда не узнает, что он у нас приемный. Ну что, как тебе план? По-моему, гениальный!

Фрида промолчала. Зиганшин подумал, что ругаться тоже иногда бывает полезно. Если бы жена не обиделась, черта с два ему в голову пришел бы такой простой выход. Действительно, уехать куда угодно, в провинцию, глухомань, главное, подальше от фальшивого сочувствия. Продать дом, который весь пропитался горем и безысходностью, и начать заново на новом месте. Это лучшее, что можно сейчас сделать. Конечно, надо у детей спросить, но они ребята крепкие, с авантюрной жилкой, должны подхватить эту идею.

Приободрившись, Мстислав Юрьевич взял Фридино новое пальто, комом валяющееся на кровати, расправил, повесил на плечики и убрал в шкаф. Номер у Фриды был стандартным, как во всех гостиницах средней руки, но кровать хороша: большая, широкая, с мягкими простынями и легким пуховым одеялом, будто специально созданная для того, чтобы люди на ней любили друг друга.

– Ну что, зайчик? Прости меня и обними, – Зиганшин потянулся к жене.

Но она вдруг резко отвела его руки.

– Фрида, ну пожалуйста! – взмолился он.

– Тебе незнакомо слово «нет»?

Чувствуя, как начинает кружиться голова, Зиганшин налил себе воды из графина и залпом выпил.

– Послушай, Фрида, – заговорил он как мог спокойно, – мы много сказали не того, что нужно. Я зря советовался с Максом, зря сказал, что тебя искалечили, но и ты тоже напрасно упрекала меня, будто я хочу, чтобы ты умерла. Мне, знаешь, тяжело было это слышать, но я не сержусь, потому что понимаю: это за тебя говорили болезнь и горе. Ты была немножко не в себе…

– Ты у нас зато сама адекватность, – огрызнулась Фрида.

– Нет, Фрида, я тоже подорванный, но не в этом сейчас суть. Словами мы делаем только хуже, поэтому прошу тебя, давай ляжем и полюбим друг друга.

Фрида покачала головой. Зиганшин взял ее за руку, притянул к себе, обнял покрепче и поцеловал в макушку.

– Зайчик, пожалуйста, доверься мне…

– Вот все бы хорошо, – сухо усмехнулась Фрида, с усилием высвобождаясь из его рук, – только вот запах чужих духов и табака не очень вписывается в эту концепцию.

– Ты это о чем?

– У тебя от свитера разит дорогим парфюмом и сигаретами.

– Да? Ах да, точно! Я и забыл совсем!

Зиганшин рассказал Фриде, что давал свитер полковнику Альтман, чтобы не замерзла по дороге в аэропорт.

Жена вроде бы поверила, но обнимать его не торопилась. Зиганшин рывком стянул свитер, скомкал и бросил в угол.

– Ну иди ко мне!

– Ты весь пропах. Слушай, ну неужели ты не подумал, что я начну тебя подозревать в измене, когда услышу эту вонь?

Он покачал головой.

– Несет ведь за три версты!

– Да я принюхался, что ли… И вообще, Фрида, другие вопросы стояли на повестке дня! Я волновался за тебя, и поскольку совесть моя чиста, то не рассматривал вонючий свитер, как улику, уж ты меня прости!

– А может, это тест-драйв такой просто? Проглочу я или нет? Сделаю вид, что ничего не заметила, или подниму хай? Соглашусь ли игнорировать следы твоих потенциальных баб?