Книга Книга катастроф - Александр Юрченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сасаниды, правившие великой империей от Персидского залива до Памира, следуя советам индийских астрологов, руководствовались «относительно сражения указаниями дуновения четырех ветров: когда ветер дул с востока, победа принадлежала восточному царю, если с запада, то победа принадлежала владыке запада, с севера — подобно этому (вышеприведенному суеверию). Это взяли они из Индии и от индийских мудрецов». Изображенная картина выглядит слишком идеально, чтобы искать в истории примеры, подтверждающие ее. Вместе с тем, известны случаи, когда ветер, дующий во время сражения противнику в лицо, воспринимался как предвестник победы. В теме ветра победы две составляющие: реальная и мистическая. Ветер победы — это стихия, меняющая ход исторических событий. В библейском коде — это знак вмешательства Бога в земные дела.
Случайная выборка событий не даст возможности проникнуть в тайну явления. А другой выборки у нас и быть не может. К тому же возникает сомнение в достоверности уже выбранных сюжетов. Мы имеем дело с воображаемой реальностью. Единственный вопрос, которым следует задаться, почему военный натиск ассоциировался с ветром. Ответ очевиден. Ветер, поражающий врага в лицо, зримо свидетельствовал об участии в битве небесного войска.
Согласно сасанидскому военному трактату, полководец должен был расположить войско к бою так, чтобы солнце и ветер приходились в тыл, — правило известное и рекомендуемое также византийцами.
Фирдоуси полагал, что в битве между Искандером и Дарием греки одержали победу над персами не силой оружия, а благодаря вмешательству природных (или, что то же самое, божественных) сил. Ход сражения и судьбу персов решил ветер. Мистическая пыль, застилающая глаза персидским воинам, заставила Дария дрогнуть.
Вот как выглядело это событие в «Александрии» Псевдо-Каллисфена: «Одновременно с сигналом трубачей подняли крик оба сошедшиеся войска, и завязалась превеликая битва. Сражались изо всех сил, долгое время упорно сопротивляясь на флангах; поражая друг друга копьями, переходили с места на место; оспаривая друг у друга победу, отходили то те, то другие. Александр и его воины оттеснили Дария и его окружающих и одолели персов силою; в смятении они схватывались друг с другом в гуще сражения, и многие пострадали от своих же соратников, многие и от противника. Ничего нельзя было разглядеть, кроме коней, повергнутых на землю после гибели их седоков, и в поднявшейся пыли уже нельзя было распознать ни персидского стрелка, ни македонского пехотинца или всадника. Воздух стал мутным, земли не было видно под кровавой грязью, и даже само солнце, скорбя о происходящем и не желая глядеть на столько мерзостей, затуманилось» (Псевдо-Каллисфен. История Александра Великого. I, 4). С точки зрения древнегреческого писателя, пыль мешала обеим сражающимся сторонам и никак не способствовала победе, а ветер он вообще не упоминает. Следовательно, в «Шахнаме» мистическая роль ветра победы — мотив, привнесенный Фирдоуси в известный исторический сюжет.
Таким же образом поступил византийский церковный писатель Георгий Монах (IX в.), включив в свою всемирную хронику эпизод осады Иерусалима римскими легионами Тита: «Во время брани и осады иудеев внезапно приключилась сильная буря, которая посылаемое римлянами на них направляла прямо в цель, а посылаемое от иудеев тут же отклоняла в сторону. Римляне же увидев, что зрение иудеев помрачилось от бури, стали неожиданно нападать на них и беспрепятственно их убивали. Из этого многие [наконец] поняли, (что] это бедствие от Бога послано и от Божьего гнева они страдают» (Временник. 9.10.1). В других исторических сочинениях буря при осаде Иерусалима не упоминается.
Если верить византийскому историку Льву Диакону, во время решающей битвы руссов под предводительством князя Святослава с византийским войском произошло удивительное событие. Руссы, которые именуются в тексте скифами, с пронзительными воплями теснили ромеев. «Тогда император, увидевший, что фаланга ромеев отступает, убоялся, чтобы они, устрашенные небывалым нападением скифов, не попали в крайнюю беду; он созвал приближенных к себе воинов, изо всех сил сжал копье и сам помчался на врагов. Забили тимпаны, и заиграли военный призыв трубы; стыдясь того, что сам государь идет в бой, ромеи повернули лошадей и с силой устремились на скифов. Но вдруг разразился ураган вперемежку с дождем: устремившись с неба, он заслонил неприятелей; к тому же поднялась пыль, которая забила им глаза. И говорят, что перед ромеями появился какой-то всадник на белом коне; став во главе войска и побуждая его наступать на скифов, он чудодейственно рассекал и расстраивал их ряды. Никто не видал его, как рассказывают, в расположении войска ни до битвы, ни после нее, хотя император разыскивал его, чтобы достойно одарить и отблагодарить за то, что он совершил. Но поиски были безуспешны» (Лев Диакон. IX. 9). Мистическое появление всадника на белом коне в ореоле бури перекликается с темой небесных битв, когда сражения между людьми сопровождались сражениями между богами (см. § 9).
В мифологии войны образ ветра победы носил универсальный характер. Ветер свидетельствует о вмешательстве высших сил в ход событий, но прямо об этом не говорится. Историк VIII в. Ибн А'сам ал-Куфи описывает сражение между арабами и хазарами, которое произошло в 104 году хиджры (722/723). Противники сошлись и перемешались, «поднялась пыль, и наступил мрак. Но вдруг ветер подул в сторону хазар, и они бросились бежать. Муслимы преследовали их и убивали» (ал-Куфи, с. 18).
В 1259 г. монгольский улусный правитель Куремса, как всегда неожиданно, пришел с войной в земли Даниила Галицкого. Собрать дружину князю не удалось. В такой ситуации любой неуспех монголов выглядел как чудо. Согласно Галицко-Волынской летописи, «когда Куремса стоял у Луцка, Бог сотворил великое чудо. Луцк был не укреплен и не подготовлен к обороне. Сбежалось в него много людей, и была зима, и была высокая вода. Когда Куремса пришел к Луцку, то не мог перейти реку и хотел захватить мост. Горожане же разрушили мост. Тогда Куремса поставил пороки, желая их отогнать. Бог сотворил чудо, и святой Иоанн, и святой Николай: ветер был таков, что пороки повалило, ветер отбрасывал камни на самих татар. А когда они снова стали с силою метать камни, Божественной силой сломался порок их. И, не преуспев ни в чем, они вернулись в свои станы, то есть в степь».
В 1261 г. мелик Салих поднял мятеж против Хулагу-хана и запросил помощи у правителя Египта. Войско прибыло и попало в засаду, устроенную монголами. События развивались так: «Те стали твердо и оказали монголам сопротивление. Вдруг поднялся резкий ветер и ударил песком и камнями в глаза сирийцев, так что они перестали драться. Монголы кинулись на них и большую часть перебили, а остальные бежали» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 58).
