Книга Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки - Сергей Цыркун

Будучи в отпуске, Ягода оказался полностью изолирован от своих соратников. Следует отметить, что постановление об отпуске в то время для члена ЦК являлось обязательным «с пребыванием за городом и с воспрещением ему появляться в учреждении для работы» [202] . Ягода сразу же бросился на правительственную дачу к Сталину, рассчитывая при личном приеме устранить возникшее по отношению к нему, как он считал, недоразумение. Он уже не верил в лояльность Паукера и не решился обратиться к бывшему подчиненному с просьбой. Растеряв все свое недавнее высокомерие, он попытался проникнуть на прием к Сталину через весьма скромного по должности чекиста, о существовании которого еще несколько дней назад он едва ли помнил. Речь идет о Николае Сидоровиче Власике.

Этот человек обычно упоминается в соответствии с характеристикой дочери Сталина Светланы как «малограмотный, глупый, грубый» и крайне спесивый субъект, который едва ли не с 1919 г. возглавлял личную охрану Сталина. Есть также расхожие легенды, будто в 1933 г., когда прогулочный катер Сталина близ Пицунды был по ошибке обстрелян морской погранохраной, Власик, по одной версии, своим телом прикрыл Сталина, а по другой – открыл ответный огонь по берегу из пулемета; рассказывают также, что Сталина закрыл своим телом Берия. В действительности ни Берии, ни пулемета на прогулочном катере «Красная Звезда» не было, а выстрелов с берега на нем не слышали. Имела место обычная неразбериха, что и выяснилось в ходе расследования уголовного дела № 23718 (выводы следствия ныне опубликованы) [203] . И на карьере Н.С. Власика, хотя тот действительно присутствовал на катере, этот случай никак не отразился.

Во время Гражданской войны он находился в Царицыне (где в то время пребывал и Сталин) в качестве помощника командира роты штабной охраны Рогожско-Симоновского рабочего батальона [204] . Близость к штабу, видимо, и позволила ему попасть на глаза к Сталину. Возможно, по его рекомендации Власик попал в ВЧК, где служил сначала по линии Особотдела, а с конца 20-х гг. был переведен в Оперод помощником начальника 5-го (впоследствии 4-го) отделения, которое занималось непосредственно физическим сопровождением членов правительства. Руководил отделением бывший латышский стрелок, в прошлом телохранитель Ленина А.Т. Дицкалн, а группу чекистов, непосредственно сопровождавших и охранявших Сталина, возглавлял литовец Иван Францевич Юсис. После смерти Юсиса в 1931 г. и перевода Дицкална в ГУЛаг Власик возглавил группу «ближней охраны» Сталина, однако оставался в скромной должности помощника начальника одного из многих отделений Оперода.

Именно к нему и обратился Ягода с просьбой посодействовать в попадании на личный прием в «Зеленую рощу». Власик не только отказал ему в этом, но преподнес это в докладе Паукеру в таком виде, будто Ягода хочет проникнуть к Сталину с целью совершения теракта [205] . Это событие и стало отправной точкой в дальнейшем карьерном взлете Власика.

По времени демарш Власика совпал с остроумным политическим ходом Троцкого. Узнав о результатах процесса Зиновьева – Каменева, а вслед за этим – о смещении Ягоды, Троцкий разыграл парадоксальную комбинацию, позволившую ему сполна отплатить Ягоде и за унизительное преследование троцкистской оппозиции в 20-е гг., и за скандальное «дело о типографии», по итогам которого Троцкого исключили из партии, и за гнусную оперетту 7 ноября 1927 г., когда переодетые чекисты избивали троцкистов, сорвав их демонстрацию, и за позорное выселение из Кремля 14 ноября того же года, и за полоскание имени Троцкого на «открытом» политическом процессе. Когда-то Троцкий, находясь в зените политического могущества, закрыл молодому Ягоде карьеру в военном ведомстве. Потом пятнадцать лет Ягода мстил за это Троцкому. Теперь «демон революции» решил воспользоваться ситуацией и раздавить Ягоду. В октябрьском номере редактируемого Троцким «Бюллетеня оппозиции» появилась анонимная статья «Убийство Кирова», где содержались такие слова: «Оказывается, таким образом, что десятки террористов... в течение многих месяцев разговаривали о терроре, ездили на террористические свидания, устраивали террористические совещания и т. д., и т. д. Они направо и налево рассказывали об этом, все их друзья и приятели знали, что они готовят убийство Кирова, не знало об этом... одно лишь ГПУ. И когда ГПУ, наконец, – после убийства Кирова – производит аресты, то из них ему ничего не удается извлечь. Почти два месяца следствия вокруг дела Кирова, наличие, повторяем, среди террористов агента(ов) ГПУ, три процесса – а ГПУ все еще не имеет никакого понятия о «террористической деятельности» Зиновьева, Каменева и др. Кажется, что дело происходит на Луне, а не в СССР, насквозь пронизанном сетью всесильного ГПУ...

Не подлежит сомнению: если бы хотя бы одна десятая того, в чем обвинили себя подсудимые, была бы правдой, они были бы судимы и расстреляны по крайней мере два года тому назад».

Этой статьей Троцкий не только указал Сталину на то, почему ему необходимо расправиться с Ягодой; ведь это был наиболее очевидный ответ на поставленный им же вопрос: как получилось, что Зиновьев, Каменев и прочие столько лет готовили «заговор», а НКВД (этот орган Троцкий по старой памяти называет ГПУ) до поры до времени об этом было ничего не известно. Наиболее логичным сталинским ответом в условиях отстранения Ягоды от руководства НКВД был бы такой: Ягода сам состоял в сговоре с бывшими оппозиционерами! Именно к такому решению и подталкивал Сталина Троцкий. А чтобы это было яснее, в той же статье прямо сказано:

«Суд над ленинградскими гепеурами и сама формулировка приговора неопровержимо доказали, что убийство Кирова произошло не без участия ГПУ» [206] . Здесь речь идет о наскоро сотворенной Ягодой судебной расправе над руководителями ленинградского управления НКВД, которые «не уберегли товарища Кирова», во главе с начальником управления Филиппом Медведем (по этому поводу чекисты той эпохи мрачно шутили: «В лесу медведь ест ягоды, а у нас Ягода съел Медведя» [207] ). Этой статьей Троцкий, не обращаясь напрямую к Сталину, показывал ему, как лучше всего поступить с Ягодой, чтобы процесс над Зиновьевым и Каменевым не выглядел столь нелогично. И сделал это крайне вовремя: перемещение Ягоды подало сигнал к тому, что Сталин им недоволен и раздумывает о его дальнейшей судьбе. Статья Троцкого стала последним гвоздем в крышку гроба всей ягодинской клики.