Книга Черненко - Виктор Прибытков

Неслучайно, что подавляющее большинство кадровых партийцев поддержали перемены, обещанные Горбачевым после его прихода к власти. Но все свои надежды коммунисты связывали в первую очередь с демократизацией партии, с восстановлением ленинских норм партийной жизни. Их ожидания оказались обманутыми. «Архитекторы» перестройки, объявив себя на словах приверженцами демократии, сумели сохранить свое положение в партии незыблемым, что позволило им безнаказанно осуществить развал КПСС и демонтаж великой державы.

…После того как здоровье Брежнева серьезно пошатнулось, и он уже не мог лично участвовать в решении всех сложных общественно-политических проблем, коллективное руководство для него стало наиболее приемлемым, а может быть, даже удобным методом руководства.

Судите сами. Например, под руководством Черненко был установлен такой порядок подготовки решений Политбюро. Сначала проект документа тщательно прорабатывался в отделах ЦК КПСС и ведомствах, затем он направлялся на предварительное знакомство всем членам Политбюро. Они представляли свои замечания и поправки, которые концентрировались у Черненко, и только после этого готовился окончательный вариант постановления. Как правило, к проекту будущего решения разрабатывались и прилагались мероприятия по его реализации. Чаще всего генсеку оставалось лишь дать добро на принятие такого документа, если, конечно, по нему не было принципиальных возражений. Но такое бывало крайне редко, а если и случалось, то в ход пускались «дипломатические» способности Черненко, умевшего улаживать самые сложные дела и примирять самые непримиримые стороны.

Таким образом, весь комплекс проблем по принятию и реализации решений руководящего органа партии — Политбюро ЦК КПСС сосредоточился в руках Черненко, который искусно управлял подводной частью этого, пожалуй, самого крупного айсберга в неспокойном океане партийной жизни, уводя его от случайных столкновений. Последние три-четыре года при жизни Брежнева Черненко был, по сути, аккумулятором деятельности Политбюро, организатором его работы.

Обстановка, которая сложилась в ЦК КПСС в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов, не оставляет никаких сомнений в том, что положение Черненко в высшем партийном руководстве страны упрочилось и стало практически незыблемым. Возрастал его вес в большой брежневской «шестерке», фактически обладающей всей полнотой власти в стране. Можно говорить о том, что к этому узкому, замкнутому кругу лиц в разное время приближались иные деятели, к примеру Кириленко или Тихонов. Но они так и не смогли перешагнуть заветную черту, оставались в стороне, у порога, или и вовсе отдалялись от всесильного сообщества. Черненко же вошел в этот круг спокойной, но уверенной походкой и сразу стал в нем полноправным членом, заняв место возле Брежнева.

Как это нередко бывает в жизни, ухудшающееся здоровье сужает круг общения, а отношения с близкими людьми делает еще более доверительными. Леонид Ильич постоянно нуждался в Черненко, чаще советовался с ним, подключая его к решению весьма сложных, в том числе и щепетильных вопросов. И нужно сказать, Константин Устинович все это прекрасно понимал, искренне сочувствовал Брежневу и никогда не бравировал его расположением к нему, а выполнив то или иное поручение, старался без необходимости больше не вспоминать о нем.

Вот один из примеров их доверительных отношений. Как-то в квартиру Черненко позвонил Брежнев. Звонил он, видимо, из машины, так как был в этот день на охоте и еще в Москву не возвращался.

— Слушай, Костя, у меня предстоит разговор с Мазуровым. Об отставке… Как лучше — пригласить к себе или?..

Вопрос возник в связи с тем, что намечалось некоторое обновление и омоложение состава Политбюро, и Брежнев посчитал Мазурова подходящим кандидатом для замены. К тому времени он был уже не первым, а лишь «простым» зампредом Совмина, но оставался в составе верховного партийного органа. К тому же часто болел.

Но Леонида Ильича беспокоило, что Мазуров — человек немолодой, но авторитетный, вдруг откажется уходить. Это могло повлечь за собой некоторые нежелательные сложности.

— Ты побеседуй с Кириллом Трофимовичем с глазу на глаз. Он человек умный, прозорливый, тебя он должен понять. Чтоб об этом никто не знал, вроде он сам пришел к этому выводу… Лучше, если прямо перед пленумом! А?..

Все прошло гладко. Мазуров на очередном пленуме попросил освободить его от работы.

И снова хочется поделиться некоторыми соображениями о принципе коллективности руководства. Известно, что успехи, эффективность совместных действий высшего руководящего органа правящей партии всегда находились в руках первого лица, лидера, в решающей степени обусловливались его личными способностями. От его инициативы, компетентности, динамичности во многом зависело направление коллективной воли и действий. Но Брежнев к тому времени такими качествами уже не обладал. В последние годы своей жизни он работал по инерции, не утруждая себя ни физическими перегрузками, ни напряжением ума. Коллективное действие, принятие коллективного решения становилось во многих случаях формальным актом. По сути дела, это было обычное утверждение разработанных аппаратом ЦК документов, как правило, без существенных изменений. И все эти документы сосредоточивались в руках «хранителя партии».

В результате на высшие органы — съезд, пленумы, Политбюро, Секретариат, — огромное влияние стал оказывать аппарат, а во многих случаях судьба тех или иных вопросов целиком и полностью находилась в его власти. Аппарат существенным образом предопределял ход развития событий.

При Брежневе почти все вопросы на заседаниях Секретариата или Политбюро проходили оперативно, гладко, как правило, без длительного обсуждения. Это считалось высшим достижением и означало, что в ходе подготовки всё было предусмотрено и учтено. Задачей коллективного органа оставалась лишь беспрекословная констатация того, что предлагалось. И, напротив, если обсуждение неожиданно пошло по иному руслу, а проблема вызывала противоборство мнений, то это в конечном итоге вменялось в вину тому или иному отделу ЦК. В таких случаях фраза: «Вопрос сырой, плохо и не до конца проработан» для некоторых сотрудников аппарата иногда звучала как приговор.

Руководящая «шестерка» во главе с Брежневым была представлена людьми весьма почтенного возраста. Самому молодому из них, Андропову, в 1982 году исполнилось 68 лет, а всем остальным было за 70. Особого желания расширить свой круг хотя бы за счет действующих членов Политбюро у них не было. После смерти Суслова в 1982 году его место в руководстве занял Андропов, который в конце этого же года после кончины Брежнева был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. Все передвижения пока происходили внутри этого руководящего, теперь уже еще более узкого, круга.

Размышления по поводу почтенного возраста лидеров партии и государства того времени приводят к весьма невеселым мыслям. Конечно, старость — это мудрость, трезвость ума, богатый жизненный и профессиональный опыт, политическая дальновидность. Многие крупные руководители, убеленные сединой, до конца своих дней обладали этими замечательными качествами и после ухода из жизни на долгие годы оставляли о себе в народе добрую память. И все же годы порой воздействуют на человека не лучшим образом. У некоторых людей развиваются властные амбиции, они уже не считают нужным справляться с недугом растущего тщеславия, начинают значительно переоценивать свои личные достоинства, все почести воспринимают как само собой разумеющееся, а главное — не сомневаются в своем единоличном праве владеть истиной в последней инстанции. И уж совсем беда, когда такие лидеры попадают в окружение армии подхалимов и приспешников.