Книга На воре шапка горит - Александр Преображенский

— Но я тоже не понимаю, почему, — сделала большие глаза мама. — Ну почему, ведь…

— Он боится, — перебила Таська, быть может стараясь отомстить за публичное оскорбление. — Боится, что его на чистую воду выведут. Или… А — а, я знаю, влюбился. Там не только в Зараево мальчики, но и девочки. Вот он по ночам к ним и бегает. Я позапрошлой ночью пошла в туалет, а он как раз только — только вернулся, в свою дырку пролез и долго — долго потом там копался, наверное, проволочки на место прикручивал. А я все в туалете сидела, в щелку глядела, не хотела, чтобы он меня видел. Потом…

— Погоди, Тася, — вмешалась мама. — Позапрошлой? Ты сказала — позапрошлой?

— Ну да. Я когда потом в дом пришла, на часы специально посмотрела. Было уже половина второго. Вот куда он так поздно бегал и тайком?

— Ми — итя, — мама трагически растянула имя сына. — Ты нам… Куда же ты?..

Он не дослушал вопроса. Стул с грохотом полетел на пол. Одним прыжком Митя перелетел через все ступеньки лесенки. Бац — хлопнула по столбу ворот распахнутая калитка, и, не слушая нестройный хор выкриков за спиной, он понесся по середине линии, гулко хлопая по асфальту подошвами высушенных на солнце кроссовок.

С ходу Митя преодолел проходную, пробежал мимо хозяйства Петровича и рванул через шоссейку в лес, туда, где его никто не увидит, никто не найдет.

— На день рождения ко мне приехали, — скрежетал он зубами. — Спасибо за день рождения. Сделали!

Лишь в чаще, за каким — то обросшим мхом поваленным деревом, Митя сел на корточки и съежился от горечи и обиды. Некоторое время не думал ни о чем, морщился, чтобы не зареветь. Выдержал, задышал ровнее и привалился спиной к шершавому пню.

Злость и обида постепенно вытеснялись стыдом. Такое с ним случилось впервые в жизни. Всегда Митя Попов считал себя человеком уравновешенным, самым уравновешенным в классе и вообще. И вот психанул. Как маленький, как баба, психанул. Нервы подвели. А все нагрузка последних дней и эта жара… Не любит он жару, дождь и то лучше… А эта сухота… Вон даже здесь, в лесу, трава желтеет. И не будет грибов…

Он вспомнил, как ходил в прошлом году с родителями и Семеном на "третью охоту". Полным — полно тогда было опят, чернушек, польских грибов, остальных поменьше, но тоже немало. Свинушки даже не брали.

На соседнюю маленькую елочку откуда — то перепорхнула серенькая птичка в черной шапочке. Митя не знал какая, но точно не поползень и не синица. Птичка повертела головкой и заметила Митю. Он замер. Головка все время двигалась — вверх — вниз, вправо — влево. Этот лесной житель рассматривал Митю всего, очевидно, прикидывая: опасен — не опасен. В общем, Митя так и не понял, что решил черноголовый исследователь. Коротко свистнув, птичка сорвалась с ветки и по плоской параболе скрылась в ветвях напротив.

"И я пойду", — решил Митя и сразу понял, куда. Он встал и отправился на речку окольным путем, через Алексеевку, так чтобы не встретить знакомых из Дубков, хотя был уверен, что искать его сейчас никто не будет. Минут через двадцать он, уже раздетый, перешел речку вброд выше запруды, но там, где еще совсем мелко. А еще минут через пять нашел тех, к кому шел.

Все они были здесь, на зеленом травяном пляже, кроме Алены и Мишки. После горячих приветствий Митя присел рядом, ничего пока не спрашивая, просто отдыхая.

— Ну что, тучи развеялись? — поинтересовался Никита, лежа на пузе и щуря глаза от слепящего солнца.

— Наоборот, — хмуро ответил Митя.

— То есть? — Чтобы лучше видеть собеседника, Никита прикрылся от солнца ладонью, словно взял под козырек несуществующей фуражки.

— А то и есть, — все так же пробурчал Митя. — Теперь не только вы воры, но и я ваш наводчик.

— Так это ж хорошо! — неожиданно вскрикнул Никита и даже вскочил на колени. — Сядем все вместе.

Лысый захохотал, Игорь захихикал, невольно заулыбался и Митя. Ему сразу стало намного легче. И вдруг тугое мокрое брюхо налетело на Митю со спины, толкнуло его. Он вскочил с криком от неожиданности, прогнулся и прыгнул вперед, перескочив через Никиту. Когда остановился и обернулся, увидел на том месте, где только что сидел, гигантский черный блестящий от воды пончик раздутой автомобильной камеры и хохочущую Алену на склоне повыше. Значит, она этот баллон на него и катнула. Рядом с ней с таким же баллоном стоял еще улыбающийся Мишка, и все остальные тоже смеялись.

— Здорово, дачник! — крикнула Алена, по ее главам Митя понял, что она рада его видеть.

— Ну и шуточки, — Митя вернулся туда, откуда вскочил. — Я во — още не понял, что это. Жаба какая — то прыгнула на спину.

На самом деле он чуть не задохнулся от навалившегося счастья, безграничной радости. Даже когда Никита попросил рассказать про то, что о них думают в Дубках, у Мити уже настолько изменилось настроение, что его рассказ получился веселый, пересыпанный шутками. Кобзаря, Виктора и Панкратова он изображал в лицах, и все хохотали, а Алена больше всех.

— Но они, — посерьезнев, закончил Митя, — разыскивают, где вы живете. Папаша Тасечки и Васечки роет. Того и гляди к вам домой нагрянет с расспросами.

Довольно тягостное молчание было реакцией на последнее заявление, только Никита продолжал улыбаться. По своему обычаю, он дружески хлопнул Митю по спине.

— Не бери в голову, Димон. Как придет, так и уйдет. Ничего же не было.

Митя кивнул.

— Вон на Серегу глянь, — кивнул Никита на Лысого, — полный покой.

Серега — Лысый разлегся сразу на двух быстро подсохших баллонах, как на диване, да еще по — кошачьи потягивался, вытянув руку к небу.

— В натуре Ильич, — засмеялся Игорек.

Все опять прыснули. Действительно, фигура лежащего напоминала статую Владимира Ильича, заваленного на спину. Одна из камер вдруг отъехала, скользнув но траве, и Лысый хряпнулся о землю лопатками. Митя тоже не выдержал и засмеялся со всеми.

В Зараево компания отправилась ближе к ужину. И Митя ушел туда с ними, он знал, что рано или поздно нее равно придется возвращаться в Дубки, но старался даже не думать об этом. Зачем портить прекрасное, его так мало в жизни. Всю дорогу до Дубков он шел рядом с Аленой и, как обычно, не умолкал. Сегодня ему казалось, что Алена смеется его шуткам больше, чем раньше, и чаще заглядывает ему в лицо, быстро и искоса. И каждый раз, когда он ловил этот взгляд, сердце радостно сжималось.

В Зараеве народ стал разбредаться по домам, вовсе не договариваясь о вечерней встрече у кладбища, они и так там собирались. Первыми откололись Игорь и Лысый, потом Любка. Следующая улочка была Аленина, а дом где — то почти в ее середине. У самого поворота на эту улочку от центральной площади Никита вдруг подцепил Мишу под локоть и потащил мимо магазина дальше вперед. Тот попробовал упираться, но Никита настойчиво тянул его за собой.

— Давай, давай, Майк, пошли, — приговаривал он.

— Куда? — упирался Мишка.