Книга Лето лихой троицы - Владимир Аверин

— "Отряд не заметил потери бойца и "Яблочко" — песню допел до конца", — Дина прокомментировала увиденное словами из стихотворения; "Гренада".

Вадик был поражен.

— Нет, ты видела? — удивленно бормотал он, глядя вслед удаляющейся колонне. — Они не заметили, что нас нет. Будто нас никогда и не было. Даже обидно немного. Словно мы чужие на этом празднике жизни.

— Когда ужинать сядут, сразу поймут, что потеря ли нас в городе. Вот шуму-то будет, — захихикала Дина, встала и позвала Вадика к журнальному киоску. Купив местную газету "Волжские зори", они узнали телефон и адрес редакции, которые, как обычно, были указаны на последней странице.

Давай прочитаем всю газету от корки до корки. Когда проходит предвыборная кампания, в прессе часто публикуют биографии кандидатов. Посмотрим, может быть, там написано про семью Бирюка, есть у него брат-близнец или нету, — предложил Вадик.

— На это уйдет целый час, вон она какая толстая, аж двенадцать страниц, а нам надо поторопиться, чтобы вернуться в лагерь до ужина.

— Да, меньше чем за час не осилить, — согласился Вадик, с трудом перелистывая огромные, загибающиеся от ветра, непослушные газетные листы. — Как— то раз у Вовочки спросили: "За сколько ты прочитаешь "Войну и мир"?" — "Ну, думаю, рублей за сто".

Редакцию газеты приятели нашли достаточно быстро, она находилась в центре города недалеко от краеведческого музея. Это было старое двухэтажное здание с одним подъездом. Перед тем как открыть дверь, Дина остановила Вадика на крыльце, где курил долговязый блондин в мятых бежевых шортах, сгоревший на солнце до цвета земляничного мыла.

— Давай договоримся, о чем будем говорить журналисту, а о чем — нет. Чтобы потом не запутаться, — предложила она. — Главное, не проболтаться, что мы приехали из лагеря "Зарница". Чтобы нас потом не искали.

— А про копию пленки надо сказать обязательно. Если журналист узнает, что мы можем отнести копию в другую газету, он постарается побыстрее опубликовать фотографии Бирюка, пока это не сделали конкуренты. — Вадик открыл дверь перед Диной и вслед за ней вошел в прохладный вестибюль.

Путь им преградил вахтер.

— Вы к кому, молодые люди? — вежливо поинтересовался он.

— Мы хотим поговорить с журналистом вашей газеты, — сказала Дина.

— Как его фамилия?

— Мы не знаем. Это неважно. У нас есть такой скандальный материал, что за него уцепится любой, — сказал Вадик. — Может быть, вы нам посоветуете, к кому обратиться.

В этот момент хлопнула входная дверь, и мимо вахты прошел блондин в шортах. В помещении сразу повеяло табаком, кофе и цитрусовым дезодорантом.

— Марк! — обратился к нему вахтер. — Задержись, пожалуйста, на секунду. Тут ребята пришли, говорят, принесли скандальный материал. Интересуешься?

Блондин холодными, без блеска, глазами посмотрел сначала на Дину, потом на Вадика и спросил:

— Что-нибудь убойное?

— Бомба, — кивнул Вадик. — А вы кто?

— Журналист, — сказал мужчина и показал удостоверение, которое подтверждало, что Марк Антонович Шипучин действительно является штатным сотрудником газеты "Волжские зори".

— Я — Дина. А это — Вадик, — представилась Кирсанова.

— Только учтите, нам нужен крутой независимый журналист, — предупредил Ситников. — Который не побоится опубликовать компромат на одного местного начальника. Вы крутой?

— Крутой, — сказал Марк, убирая удостоверение в карман полосатой тенниски. — Круче меня только горы. А в чем, собственно, дело?

— У нас есть компромат на Бирюка, — сказала Дина.

Равнодушные глаза Шипучина внезапно заблестели, он кивнул вахтеру: мол, пропусти и пригласил ребят в кабинет. Они прошли по коридору и оказались в маленькой комнате, стены которой были закрыты стеллажами с газетами, журналами и книгами. В форточке чернел кондиционер. С обеих сторон узкого письменного стола стояли два стула. На один из них сел сам Шипучин, другой был предложен Дине. Марк положил руки на стол, сцепил кисти и стал шевелить большими пальцами, выражая нетерпение.

— Я вас внимательно слушаю, — сказал он.

Дина сняла с плеча сумочку, достала кассету и

передала ее Шипучину.

— Когда вы посмотрите запись, все поймете, — сказала Кирсанова. Она изящно повернулась вполоборота и повесила свою сумочку на спинку стула с такой основательностью, словно собралась провести в этом кабинете несколько часов. — Если видеомагнитофон в другой комнате, это ничего, мы подождем.

— Оборудование всегда при мне, — сказал Шипучин. Он достал из ящика письменного стола видеокамеру и, вставив кассету, начал смотреть. Глядя на маленький жидкокристаллический экран, он то нервно поглаживал свой загорелый лаковый нос, то, скрещивая руки на груди, откидывался на спинку стула, то вдруг недобро ухмылялся. От всего увиденного ему стало жарко, он расстегнул нижнюю пуговицу на своей полосатой тенниске, вспомнил про кондиционер и включил его.

— Да, да, браконьеры… Надо ужесточать наказание за браконьерство, иначе мы с этим злом не справимся, — горестно заметил он, выключив видеокамеру. — У вас есть копия записи?

— Есть, — сказала Дина.

— Она у вас с собой?

— Нет. Она в надежном месте, — уклончиво ответила Дина и с подозрением посмотрела на Марка. — А почему вы спросили про копию?

— Машинально. Журналистская привычка — после каждого ответа задавать новый вопрос. Чтобы не было паузы в интервью. Вы можете на время оставить мне эту кассету, чтобы я мог ее переписать?

— Мы вам ее подарим, если вы обещаете опубликовать материал о Бирюке в ближайшем номере вашей газеты, — сказала Дина.

— Обязательно опубликую. В самом ближайшем номере. Надеюсь, вы не ждете от меня вознаграждения? — спросил журналист, и на его лице заиграла какая-то неопределенная бархатно-глумливая улыбочка.

— Не ждем, — сказала Дина.

— Мы делаем это ради животных вашего заповедника, — объяснил Вадик.

— Спасибо. Это достойно уважения. Большое спасибо, — вежливо сказал Марк и замолчал.

Секунд десять они молчали: Марк смотрел то на Дину, то на Вадика, Кирсанова с фальшивым интересом разглядывала стеллажи, а Ситников наблюдал за приятельницей. Подростки никогда раньше не приносили компромат в газету, поэтому не знали, как себя при этом вести и что им сейчас нужно делать — уходить или еще немножко подождать.

— Мы кого-то ждем? — спросила Дина, почувствовав себя неудобно от затянувшейся паузы.

— Нет, — сказал Марк.

— Значит, мы можем идти?

Не переставая гнусно улыбаться, Шипучин молча развел руками: мол, я вас не задерживаю.

— До свидания, — сказала Кирсанова, быстро встала и вышла из кабинета. Вадик, попрощавшись с журналистом, поспешил за ней по коридору.