Книга Японский ковчег - Игорь Курай

– Жениха тоже уже подыскали. Отличный парень, вдовец, бездетный, сорок пять лет. Богатый скотопромышленник из Техаса. Хочет русскую невесту до тридцати пяти, высокую, статную, интересную блондинку, с начальным знанием английского. Ребенок приветствуется. Вы, Маша, подходите идеально.

Конечно, вы можете возмутиться таким цинизмом и хлопнуть дверью. Или же можете саркастически задать вопрос, какую информацию должны будете нам поставлять за такое посредничество. Отвечу: никакую. От вас лично нам ничего не надо. Вы будете мирно и счастливо жить с новым мужем в полном довольстве, вместе состаритесь и, может быть, умрете в один день. Мы никогда не напомним вам о своем существовании, вы никогда не услышите от нас звонка, не получите ни строчки.

Но при этом, да, на вас будет возложена некая миссия. Вы будете промежуточным звеном. Ваша задача проста и вполне естественна: вы воспитаете в ребенке, которого везете с собой, любовь к России, к родине его предков, к родине его отца, который пал смертью храбрых на дальних российских рубежах. Вы внушите ему, что нет священнее долга, чем служить России, где бы ты ни находился, чью бы фамилию ни носил, что бы ты ни делал и какие бы подписки ни давал. Россия прежде всего!

Поймите, Маша, мы действительно стоим на краю – на краю пропасти. Россия может скоро исчезнуть с карты, как уже исчез Советский Союз. При наших нынешних правителях мы уже растеряли все, что имели, разоружились перед Западом и вышли голыми на площадь. Еще десять-пятнадцать лет при том же режиме – и о России будут упоминать лишь в учебниках истории. Я знаю, что вы не хотите такого конца, как не хотел этого Толя, ваш муж и мой боевой товарищ. Кто-то должен этому помешать. Кто, если не мы? Разведка еще сильна, хотя слишком многих уже нет с нами. Но мы пока живы, и мы вместе создадим тайное оружие. Вас никто не неволит, вы можете отказаться. Но только мы с вами можем возродить эту страну, вытащить ее из трясины и спасти от стаи шакалов, которые только и ждут, как бы вцепиться в горло издыхающему медведю. Вы пойдете с нами?

– Пойду, – тихо сказала Мария Дмитриевна. – Пойду. Ради Толи. Ради моих папы и мамы. Ради дедушки, который остался лежать под Ельней. И ради бабушки, которая умерла в блокаду. И ради Вити… Я воспитаю его русским. Но зачем, Сергей? Что же ему, русскому мальчику, делать в Америке? Разве не лучше будет вырастить его американцем?

– Нет, Марья Дмитриевна, не лучше. Потому что Витя, когда вырастет, будет служить России там, куда мы его пошлем – в Америке или в Европе, в Азии или в Африке. При этом он будет стопроцентным американцем с идеальной биографией. Усыновлен в десять лет, вырос в штате Техас, потом престижный университет, а дальше… дальше мы скажем, что делать. Лет через пятнадцать-двадцать. Но будьте уверены, он всегда будет под нашим крылом. Вы меня знаете. Я слов на ветер не бросаю. Он будет солдатом России в новом веке, в новом тысячелетии. Будет защищать наш народ от всей этой нечисти, которая так и лезет изнутри и снаружи. Мы не заставим его организовывать терракты, ликвидировать политических лидеров, взрывать американские города. Он нужен нам для другого – для спасения России. Он и другие парни, такие же, как Витя, вернут ей силу, будут ее надеждой и опорой.

– Вам, Маша, я могу открыть секрет, – продолжал генерал. – Вы не единственная, кому я готовлю такую роль и от кого требую материнской жертвы. Мы создали свое брачное агентство. Тщательнейшим образом подбираем нашим женщинам мужей за рубежом и новых отцов их детям, проверяем все до мелочей, проводим тесты на психологическую и физиологическую совместимость. Работают специалисты высшего класса. У нас уже есть сотни, тысячи добровольцев – матерей-одиночек, вдов павших офицеров и солдат, – которые готовы растить своих сыновей и дочерей воинами России.

Как и вы, они уедут за рубеж, выйдут замуж там, где-нибудь в странах Евросоюза, в США, в Мексике, в Австралии, в Японии, даже в Китае. Будут жить долго и безбедно в состоятельных благополучных семьях. Для них, как и для вас, это новый старт, выигрышный билет в лотерее. Но своих первенцев они отдадут России. Это будут наши зубы дракона, которые мы посеем там, на чужом поле. Помните миф о Язоне? И тогда нам не страшны будут никакие угрозы Запада, никакие козни Востока. Россия не погибнет. Через поколение она возродится мощной сверхдержавой, надежно прикрытая своими верными сыновьями и дочерьми со всех сторон. Даст Бог, и от нынешних правителей не останется следа – придут те, кто выберет верный путь. А вам я обещаю, что, когда настанет время вернуться, Витя будет всегда при мне. Так что, решаетесь?

– Решаюсь, – одними губами прошептала Марья Дмитриевна.

– Другого я от вас и не ожидал, – мягко сказал Сергей Федорович.

Дальше все шло именно так, как рассчитал генерал Гребнев. Марья Дмитриевна через брачное агентство «Альянс» была представлена техасскому бизнесмену Дону Перри и встречена с восторгом. Американский жених оказался хорошим, деловым мужиком, добрым и заботливым. Новую жену он сразу горячо полюбил, Виктора тоже принял ласково: устроил в школу в Далласе и часто брал с собой на ранчо.

Вик Перри рос простым техасским парнем, но пепел Клааса стучал в его сердце. Мать рассказывала ему о России, показывала фото деда и бабушки, читала с ним русские книги, смотрела русские фильмы – особенно про войну и про разведчиков. У них в доме была специальная игровая комната, где Панасоник всегда был включен только на прием русских теле и радиоканалов. Позже появился русский интернет. Когда мальчик подрос, Марья Дмитриевна рассказала, кто был его отец, чем занимался, и как погиб в бою, закрыв грудью товарищей. В отсутствие Дона они говорили только по-русски. Светловолосый голубоглазый мальчик, настоящий американский голден бой, видел во сне Россию и знал, что когда-нибудь вернется туда.

Тем временем у Марии Дмитриевны родилась дочь, чудесная веселая девчушка. Вик обожал сестренку Джуди, пел ей детские песенки про чебурашку, таскал в парк на аттракционы и читал перед сном стихи Агнии Барто, но Джуди больше нравился Мики Маус, а себя она называла не иначе, как Джуди-Мини. Родители говорили с ней по-английски.

Учился Вик легко, всё схватывал на лету. Записался в школьную команду по американскому футболу и уже через четыре года был ее капитаном. Футбольная слава и кошелек Дона Перри открыли перед Виком врата Гарварда. Он выбрал лучшее, что мог предложить этот храм американской творческой мысли, – Школу Инженерии и прикладных наук, отделение компьютерных технологий. Там Вик вступил в университетский клуб восточных единоборств, дошел до третьего дана каратэ годзю-рю и первого дана кэндо. Он завел роман с дочкой крупного финансиста и получил приглашение на стажировку в фирме у папаши. Все шло по накатанной колее, но однажды в мае, когда Вик после лекций кормил белок на дальней дорожке кампуса, к нему подошел седой, коротко стриженный мужчина лет пятидесяти спортивного сложения, с резкими, грубоватой лепки, чертами лица, и сказал по-русски:

– Вот ты какой стал, Витя. Не забыл еще своих?

– Не забыл, Сергей Федорович, – по-русски, без акцента, твердо ответил Виктор. – Я вас очень хорошо помню.