Книга Золотые времена - Александр Силецкий

– По шее тебе, кэп, дадут, а не медальку, – с любовью в голосе пообещал Пупель Еня. – Виданное ли дело – так провалить экспедицию! И нам заодно нагорит.

– Скорей всего, – поддакнул Ривалдуй. – Вот так нас и объявят: дружная команда. А за коллективный сговор… сам ведь знаешь…

Тут начальство наконец-то потеряло всякое терпение и метровыми шагами направилось к космонавтам.

– Мн-эм, значит, так… – сказал с красной повязкой хоть и вежливо, но твердо. – Мы, простите, связаны во времени – дела!.. И дольше оставаться здесь никак не можем. Прошу всех в вертолет. И – в дальнюю дорогу! Золотые Упыри ждут вас с нетерпением! – добавил он и театрально вскинул руку.

– О, да! – вскричал, напыжась, капитан. – Теперь я тоже – жду! Случайным людям не понять… В дорогу! Самые дела только начинаются!

И резво засеменил к вертолету.

Приписка на полях:

Достойно восхищения и трепета!.. Что́ нам Гекуба? Мы все – Гекубы! (См. комментарий.)

Пункт пятый

Однако не успели они сделать и трех шагов, как над их головами вновь раздалось тарахтение мотора, и уже через несколько секунд недалеко от всей честной компании с тяжелым хряпом опустился маленький, вконец раздолбанный и с виду очень древний вертолет.

Едва улеглась поднятая им пыль, из открывшегося люка шустро спрыгнул на землю странного вида дядька.

Он был босой, невероятно долговязый, тощий, в драном балахоне до колен, перепоясанном веревочкой, с длиннющей бородой, умело заплетенной в три засаленных косички, а на кончиках усов висели маленькие колокольчики, которые при каждом движении начинали в беспорядке мерзко дребезжать. Волосы на голове в свой черед были заплетены в косы – по одной над каждым ухом, но вместо бубенчиков их украшали рябенькие, выцветшие ленты.

В отличие от местных в руке он зажимал не тонкий крючковатый посох, а кольцо из проволоки на деревянной палке среднего размера. Взгляд его был дик и до неприличия отважен.

– Это еще кто такой? – поразился Пупель Еня, рассматривая незнакомца.

– О-о!.. – тоскливо простонали в унисон начальнички, и сразу стало ясно, что от подобной встречи ничего хорошего ждать не приходится.

– Ваш вождь? Хозяин ваш? – поспешно уточнил Матрай Докука. – Прилетел с проверкой?

– Да какой там вождь, какой хозяин!.. – замахал руками с бархатной нашлепкой. – Кто нас будет проверять?! Нет в городе таких!

– А этот?

– О-о!.. – вновь было завел с красной повязкой, но тотчас осекся и строго пояснил: – Это отец наш Портифон. Нагрянул из столицы. Всех достал уже. Вы с ним еще не раз столкнетесь.

– Вы его не любите, да? – видя, как страдают бедные начальнички, участливо спросил Матрай Докука. – Хоть и не сторонний человек…

– Достал! – повторил с красной повязкой. – И ничего не сделаешь с ним – не преступник.

– Что же получается? – вдруг встрепенулся Ривалдуй. – Если он ваш батюшка, кровинушка родная, ближе человека нет… Тогда чего ж он такой… бедный? Как с помойки… Не заботитесь совсем, выходит? Плохо! Да и вы, – он гадко ухмыльнулся, – совершенно не похожи друг на друга. Неувязочка, однако. Может быть, папашка-то один, а мамы разные? Так, знаете, бывает…

Ох, как ему хотелось подкузьмить хоть чем-то ненавистное начальство! Тоже, в некотором роде, противостояние устоям здешнего режима… Капитан обязан это оценить.

С красной повязкой метнул в него мстительный взгляд, но сдержался, решив, вероятно, отложить все разборки до прилета в город.

– Насчет кровных уз вы заблуждаетесь, милейший, – процедил он сквозь зубы. – Не понимаете нюансов. Впрочем, вам такое вряд ли и дано… Запомните: это – отец наш Портифон Златоупырский. Вот как полностью звучит! И никакая не родня он нам и уж тем более не ровня. Так, сам по себе…

– И все же – почему отец? – в свой черед затянул волынку капитан, радостно подмигивая Ривалдую. – Если нет семьи, то как тогда? Обычно есть отец, есть мать, ну, дедушки и бабушки, детишки, братья, сестры…

– Это в семьях, у людей нормальных, – раздраженно отозвался с бархатной нашлепкой. – У нормальных, да!.. А для него семья – весь белый свет, который надобно воспитывать, учить и опекать. Вот он и шастает повсюду, никому проходу не дает.

Меж тем незваный гость, неслышно подобравшись к говорившим, подождал немного, разбирая, что лопочет лингвоперчик, и остался явно недоволен.

– Нет! – вскричал он, вознося над головой свою штуковину из проволоки. – Я не токмо не мешаю, но ничтожные народы без меня и вовсе до единого в момент изничтожатся, словно паразиты в пору злобной засухи. И токмо я спасу.

– А интересно – как? – не удержался Пупель Еня.

– Наставлю на путь истинный, – бренча бубенчиками, отозвался Портифон. – Всех, всех подряд! И этой участи никто не избежит! И каждый осознает рано или поздно, что он, хотя и червь, но силою, которая мне дадена, отныне и бесповоротно – облагодеянный осиянностью в предвечном озарении!

– Что он такое говорит? – невольно ужаснулся Ривалдуй.

– Он знает, чтó говорит, – желчно сплюнул себе под ноги с красной повязкой.

– Ну, он-то, может, и знает, но как на человеческий язык перевести?

– Ваш аппарат, я слышу, переводит…

– Переводит, – согласился Ривалдуй. – Но, боюсь, не до конца справляется. Похоже, что-то в нем заело… Слишком умные слова.

– Или совсем дурные, – вставил Пупель Еня.

– Крамола! Отец Портифон ни слова глупого за всю жизнь не сказал, – обиженно заметил Портифон. – Хотя порою хочется, ой хочется!.. Но тут я обручем чудесным осенюсь – и как рукой снимает. Снова ум бурлит, пойди-ка совладай!

– Да с умной мыслью совладать непросто, – согласился Ривалдуй. – Такое может начудить…

Матрай Докука лихорадочно порылся в памяти, соединяя воедино те обрывки знаний, что остались после долгих лет усиленных занятий в детстве, и тогда его вдруг осенило.

– Послушайте, – воскликнул он, – выходит, на планете существует церковь?! Вы все – паства, ну, а Портифон Златоупырский – ваш отец духовный? Потому и не родня…

– Сказали, церковь! – хмыкнул с бархатной нашлепкой. – Вот он один и есть вся наша церковь. И ее начальник. Больше никого нет.

– До поры до времени, – встрял Портифон, размахивая обручем на палке. – Малыя дела складаются в огромныя, когда им не мешают. Я один, и это благо. Некому пихать под локоть да советы неразумные давать. А как все отвердеет, сформируется, тогда вот – да!.. Тогда уж – берегись!

– Ишь, слова какие выучил, совсем достал, – скривился с красной повязкой. – Шел бы ты отсюда, Портифончик наш родной.

– Не пойду, – потупился Портифон, но тотчас глаза его загорелись. – Я – при исполнении. Я нужен всем. И тута, и везде.